Золотой пленник - Алекс Орлов Страница 48

Через пять минут они уже ехали в сторону мельницы – капитан на рослом мардиганце, а слуга – на ушастом понуром муле.

– Тут где-то должен быть мужик!

– Мужик, ваше благородие?

– Да, на телеге. Не советовал бы я ему соваться за камнем.

Однако, когда они выехали из-за поворота, телега пылила далеко впереди. Капитан перевел дух – убивать глупого возницу ему не хотелось.

– Вон как его пришпилило! – поразился Корнелий, когда они приехали во двор у заброшенных мельниц. – Это кто ж его так?

Слуга слез с мула, подошел к нанизанному на арбалетный болт Теллиру и, сняв тело, уложил возле стены, затем топором расшатал и выдернул из дубовых ворот болты.

– Знатная стрельба, – сказал Корнелий и посмотрел на то самое окно, откуда стрелял незадачливый Ханс. – Богатая одежка и кошелек тяжелый. Может, срезать, ваше благородие?

– Не нужно, он дал мне достаточно денег. Кстати, ты заслужил свой золотой – когда вернемся, получишь на руки.

– Премного благодарствую, ваше благородие, я таких денег прежде и в руках не держал.

– Давай скорее, нужно здесь все прибрать! – подогнал слугу капитан, спешиваясь и поглядывая по сторонам.

– Сей момент все приберем, ваше благородие! – Подхватив за шиворот двух зашибленных капитаном карсаматов, Корнелий поволок их к пролому в разобранной стене – за ней начиналась роща. Когда вернулся, подал капитану вынутый из тела карсамата кинжал.

– Возьмите, ваше благородие, я его травкой почистил.

– Спасибо, братец.

– И как вы с ними сладили, ваше благородие? – спросил Корнелий, поглядывая на сгорбленный, оттого казавшийся сломанным пополам труп эртадонта. Не дождавшись ответа, подошел ближе и ткнул чудовище башмаком: – Ишь ты, закаменел уже. У них всегда так…

– Я об эту тварь меч испортил – совсем почернел.

Фон Крисп вытянул руку с мечом, чтобы показать пострадавший клинок.

– Это дело поправимо, ваше благородие, кровь нечистой твари росой смывается – рано утром встану и почищу.

– Хорошо бы, этот меч со мной через две кампании прошел.

Корнелий подхватил Теллира и поволок к пролому – предводитель карсаматов был куда тяжелее своих воинов, под вышитым камзолом он носил короткую кольчугу, однако от хорошего арбалета она защитить не смогла.

Капитан пошел за телом бывшего компаньона и врага, словно провожая его в последний путь.

Когда Корнелий приволок тело к двум другим, то спугнул с десяток худых коричневых крыс.

– Ну, что я вам говорил, ваше благородие! – обрадовался слуга. – В момент разделают, а если разойдутся, то и кости поточат!

Капитан криво улыбнулся.

– Там его лошадь…

– Я видел, ваше благородие. – Слуга вздохнул, отряхиваясь. – Славная лошадка.

Они вернулись во двор и остановились, любуясь грациозным, словно выточенным из благородного камня животным.

– Отродясь не видывал ничего подобного, – покачал головой Корнелий.

– Это ургыз, царская порода, другого такого же я видел у генерал-графа Роттердама, когда тот приезжал из императорского штаба с проверкой.

– И сколько же стоит такой, ваше благородие?

– Пять сотен золотом.

– Пять со-тен?! – Глаза Корнелия расширились, и он сокрушенно покачал головой. – А нельзя его как-нибудь продать, ваше благородие? За пять сотен, понятное дело, не продадим, дело-то по-тихому провести нужно, но за полторы сотни я вам ручаюсь…

– Эх, Корнелий, Корнелий, а еще старый вор! Мы еще денежки не успеем пересчитать, а нам уже горло перережут. Этот конь единственный такой в округе.

– Простите, ваше благородие, позарился.

– Я понял. Давай уводи коняжку, да поторопись, мы здесь и так слишком долго.

– Эх, такие деньги крысам скормим, – вздохнул слуга и поспешил к золотому конику. Отвязал его от столба и повел за ограду, тот шел не противясь.

Когда Корнелий вернулся, настал черед эртадонта. Слуга достал заготовленный кусок веревки, захлестнул одну из лап и, с трудом сдвинув, словно пригоревшее к земле тело чудовища, потащил его вокруг сарая к заброшенному сухому колодцу. Один край колодца был разрушен, и это упростило Корнелию задачу: несколько рывков, и окаменевшая туша рухнула в бездонную яму, грохнув о дно далеко внизу и наполнив черноту колодца серой едкой пылью.

– А его крысы жрать будут?

– Нет, ваше благородие, не будут. Он скоро совсем в камень превратится.