Практическая психология. Конт - Ирина Успенская Страница 48

Самое страшное для живых – это принести матери погибшего воина скорбное известие. Как можно утешить мать, потерявшую ребенка? Как можно убрать невыносимую, раздирающую боль, которая рвет сознание на части, которая не сравнима с болью физической? Ты стоишь перед нею живой и поэтому чувствуешь себя виноватым, а ее сына больше нет, и никогда он не переступит порог родительского дома. Для нее эта утрата навеки, и любые слова утешения для убитой горем матери – пустые звуки. Берт был жив, Виктория очень на это надеялась, она всю дорогу отгоняла от себя темные видения, даже не допуская мысли о том, что с ним может случиться несчастье. А если он жив, она вытащит его из любого плена, выкупит из любого рабства. И пусть Берт – трепло, бабник и разгильдяй, но он – ее трепло, бабник и разгильдяй, ее человек, а Виктория Викторовна Вавилова никогда своих не бросает. Злость на виновных в похищении Берта вытеснила из желудка беспокойство и жалость, к Нанни подошел не испытывающий чувство вины мужчина, а собранный, хладнокровный владетель.

– Нанни, он жив, но в плену.

Женщина всхлипнула и вдруг начала оседать, схватившись рукой за сердце, конт едва успел подхватить ее на руки.

– Друида! – заорал, распахивая ногой дверь и врываясь в первую комнату.

Виктория испугалась. Если это сердце, то что они смогут в этих условиях?

– Нанни, не смей! Слышишь меня? Не смей умирать! Я тебе этого не прощу! – шептал конт, осторожно укладывая женщину на чью-то кровать. – Где лекарка? – заорал он в раскрытую дверь. – Воды! Принесите воды! Чтоб вас дьявол побрал! – выругался Алан по-русски.

В комнату испуганно зашел Дар с глиняной кружкой, Виктория выхватила у него кружку и недолго думая выплеснула ее содержимое Нанни в лицо. Женщина тихонько застонала.

– Дар, еще! И найдите друиду!

– Ее Ольт ищет, кир Алан, – тоненько ответил мальчишка, втянув голову в плечи и словно бы скукожившись.

– Папа, а не кир. – Конт поманил к себе Дара и, пока никто не видел, крепко его обнял. – Я твой отец, – шепнул он ему на ухо. – Беги, принеси еще воды.

Мальчик смущенно кивнул и с облегчением выбежал из комнаты. Папа… придется привыкать, что теперь она папа, а не мама, и не тискать сына на виду у всех, да и наедине нужно следить за собой.

В комнату вошла друида – бледная, осунувшаяся, с синяками под глазами. Ворожея тяжело опиралась на плечо Ольта, но взгляд зеленых глаз был ясным, следом за ними прошмыгнула девочка в платье рабыни, она несла пахнущий травами мешочек и кружку с горячей водой.

– Да что с вами всеми приключилось! – не сдержался Алан, взмахнув руками. – И ты? Ты тоже заболела? – Ворожея по-кошачьи фыркнула, и конту стало стыдно. Как можно было забыть? Друида потеряла силы, когда делала оберег. Сегодня утром она даже разговаривать не могла. – Прости, – покаялся конт. – Но не к кому больше обратиться. Нанни перенервничала из-за Берта. Когда она очнется, скажи ей, что я его вытащу из плена, скажи, что Рэй гонится за разбойником, похитившим его, скажи, что я клянусь честью, что не брошу Берта.

Друида кивнула и знаками показала, чтобы конт уходил и прихватил с собой Ольта. Тот не заставил себя упрашивать, а малодушно ретировался, чтобы не видеть горя в глазах Нанни.

Конт помылся в мыльне с помощью Ольта, но ему пришлось долго сидеть в холодном предбаннике, пока мальчишка искал чистую одежду. В итоге он принес халат и замшевые полусапожки, потому что не нашел, где Берт хранит хозяйский гардероб. Поужинать Алан хотел в спальне, а по пути собирался зайти к игушу, поговорить об обычаях горцев и о племени Черного Ястреба. Рэя расспросить не успел, да и не до того было. Однако стоило конту появиться во дворе, как его остановил Взывающий и угрюмо сообщил, что поминальный костер готов, и ждут только его – хозяина Крови. Слава Ирию, заплаканная Эльса принесла почти голому господину штаны и красную рубаху, напомнившую Виктории цыганский наряд, пришлось спешно переодеваться и выходить за ворота. Там уже ждали контесса Литина в красном платье и испуганный, гладко причесанный Дар в такой же рубашке, как у отца. Кирена улыбнулась мужу, он предложил ей руку, второй ухватил Дара за трясущуюся ладошку и решительно направился к стоящему в отдалении брату Взывающему. Красный цвет преобладал в одеждах присутствующих на похоронах, и Виктории поняла, что это – цвет траура.

Погребальные костры сложили сразу за крепостной стеной. Никто не плакал, наоборот, со всех сторон звучали пожелания легкого путешествия в мир Вадия, некоторые передавали приветы своим близким, мужчины давали мертвым скабрезные советы, как им стоит развлечься на другом берегу реки Забвения. Виктории все это было внове, и она с любопытством крутила головой. А потом был общий поминальный стол из составленных в ряд козел, накрытых деревянными щитами. За него пригласили даже рабов, правда, посадили их отдельно – в самом конце, и угощение на их столах оказалось значительно скромнее, чем на половине, где сидела семья конта.

Ни Нанни, ни друиды, ни брата Искореняющего за столом не оказалось, что не ускользнуло от взгляда Виктории. Ладно женщины, но где слуга божий? Разве он не должен помочь духам умерших переправиться на другой берег? В голову тотчас полезли подозрения. Она собиралась спросить Взывающего, куда подевался Алвис, но ксен словно чувствовал и старательно избегал конта. Ну и черт с ними! Она устала, как же она устала! Выпитый бокал вина вызвал непреодолимую сонливость, и женщина постарался незаметно исчезнуть из-за стола. Незаметно не получилось…

– Кир Алан. – Куда подевался бойкий голосок Светики? – Кир Алан, простите меня, бестолковую дуреху!

Девушка ждала его у двери в спальню с охапкой постельного белья и начала громко каяться, как только конт появился у лестницы. Воин, несший караул у двери в комнату игуша, растянул рот в улыбке, наблюдая бесплатное шоу.

Виктория ему даже позавидовала, стражнику – развлечение, а ей, вместо того чтобы упасть в кровать, выслушивай перепуганную глупышку.

– Я же не знала, что вы конт, думала, что воин с дежурства сменился. А вы… вы даже не сказали, а я вас по руке. – Девушка захлюпала носом. – И совочком чуть не ударила, да мне не жалко тех яблок было, вы не подумайте, хотите, я вам миску начищу? Только не выгоняйте! – На последних словах Светика «пустила петуха».

– Да не сержусь я, – улыбнулся конт, заходя в комнату.

– Честно? – Служанка моментально перестала плакать, не дожидаясь приглашения, проскользнула в комнату, зажгла свечи от настенного факела в коридоре и принялась перестилать постель. – Пока Берта нет, я вам прислуживать буду. Вы сразу меня зовите, если вам что-то понадобится. Вот! – Она расправила простыню и повернулась к конту. – Давайте я помогу вам раздеться. А потом вы ляжете, а я вам спинку почухаю, чтобы спалось хорошо. Мне мамка всегда спинку чухала, когда я была маленькая.

Виктория про себя хохотала, она видела Светику насквозь, сама такой была много лет назад. Молодой и самоуверенной, и считала, что мужчины постарше покупаются на ее хитроумные планы по завоеванию их сердец, а не на ее молодое тело и смазливую мордашку, не понимала, что они просто принимали правила игры и делали вид, что не осознают, кто кого на самом деле ловит на наживку. Спинку она конту погладит! А может, согласиться? Фигурка у нее очень аппетитная, и телу нравится. Телу, может, и нравится, а вот мозгам нет, одернула она себя. Так и до раздвоения личности недалеко. Мужское тело, реагирующее на смазливых девиц, и женская психика, не приемлющая этих самых девиц как сексуальный объект. Здравствуй, шиза!