Монета желания - Денис Чекалов Страница 48

Речи Хорса показались тюремщику глупыми и непочтительными. Половину из сказанного он не понял, но не показал виду. Для порядка помахал еще кривым ножом, плюнул, погрозил кулаком и ушел. С большим трудом пленник поднялся и прошел несколько шагов. Однако он мог поздравить себя, что почти доковылял до двери, ведущей в коридор. Там никого не было, — ни стражи, ни чудовищ, которым полагалось караулить его и злобно скалить зубы.

«Чудной дворец, странный колдун», — размышлял Хорс, присев на пороге камеры отдохнуть.

Вдали послышались шаги. По коридору ковыляла Фатима. Она увидела узника и приветственно замахала короткими толстыми руками.

— Господин велел отвести тебя в жилые покои, там окончательно придешь в себя.

Женщина шла впереди, а Хорс, заметно отставая, медленно продвигался вслед за ней. Фатима увидела, что узнику никак не поспеть, велела обождать и скрылась за высокой, сделанной из крепкого дерева и скрепленной железными скобами дверью. Она вышла, неся в руке тяжелую трость. Опираясь на нее, Хорс пошел быстрее. Длинный широкий коридор освещался факелами, прикрепленными к стене. Они подошли к крутой каменной лестнице и, тяжело вздыхая, Фатима стала карабкаться по ступенькам.

Она вытягивала вперед руку и цеплялась за перила. Потом, опираясь свободной рукой о стену, низко наклонившись. Женщина с трудом перетаскивала свое тучное тело по ступенькам, останавливалась отдохнуть. И все повторялось сначала. Это препятствие было для неокрепших ног Хорса нешуточным, но он довольно скоро приспособился опираться одной рукой на удобную палку, а другой крепко держался за перила. Вскоре пленник шел уже почти вровень с запыхавшейся женщиной.

Со стороны могло показаться, что две жабы, одна тучная и медлительная, а вторая побольше и худая, с большим усилием прыгают со ступеньки на ступеньку. Лестница закончилась, и они оказались в круглом небольшом помещении. Фатима забарабанила в двери, вызывая какого-то Хасана.

Раздался тяжелый скрип. На пороге появился высокий, крепкий мужчина. Он с подозрением рассматривал раскрасневшуюся от ходьбы и крика Фатиму и бледного с горящими глазами Хорса. Еще утром он получил приказ хозяина пропустить пленника и служанку наверх в жилые помещения.

Вход вел в небольшой плохо освещенный тамбур. Стены были выложены камнем красноватого цвета. Два факела, укрепленных на стене, освещали помещение.

Хасан еще немного помедлил и распахнул маленькие дверцы. Кряхтя и охая, Фатима протиснулась в узкий проход. Если он был неудобен служанке по ширине, то Хорсу пришлось сгибаться чуть ли не вдвое, чтобы пройти.

«Небось восточный деспот Ахмед для себя что-нибудь более удобное приспособил», — недовольно подумал узник, с трудом разгибаясь.

Хасан хотел было отобрать у него тяжелую палку, но потом передумал.

Они очутились в закрытом дворике, куда выходили несколько дверей. Подняв голову, Хорс увидел длинный балкон, который тянулся по всей длине здания. Посредине дворика был устроен фонтан. Вода искрилась и сверкала многоцветьем радуги в солнечных лучах. Из дома вышла худая женщина, вся закутанная в легкие развевающиеся одежды. Лицо, скрытое под тяжелой шалью, было низко опущено. Она старалась не смотреть в сторону Фатимы и Хорса.

Женщина несла в руках предмет, который напоминал огромный сачок для ловли рыб. В другой руке она держала большое ведро. Привычными движениями служанка принялась собирать с поверхности воды намокшие лепестки роз. Некогда прекрасные, они теперь выглядели не столь привлекательно, некоторые из них даже подгнили и издавали не совсем приятный запах. Закончив свою работу, служанка скрылась в доме.

Потом появилась вновь, теперь она держала большую корзину с чем-то легким и ароматным. Она остановилась около водоема и стала рассыпать по его поверхности лепестки только что сорванных роз. Хорс оглянулся по сторонам, желая найти лавку или, на худой конец пенек, чтобы дать отдых усталым ногам.

— Мы с братом Ахмедом можем показаться тебе плохими хозяевами, — раздался позади приятный мужской голос. — Я Саид.

Хорс обернулся и увидел высокого молодого еще мужчину в одеждах из плотного серого шелка, скроенных на восточный лад.

— Пошли в дом, — он сделал знак рукой, приглашая следовать за ним в покои. — Иди на женскую половину и меньше болтай, — приказал он Фатиме.

Хозяин шел впереди, показывая дорогу. Они вошли в широкий зал. По всей комнате были расставлены низкие диванчики, на них чья-то заботливая рука разбросала разноцветные подушки и пестрые покрывала. Хорс сел на кушетку, которая показалась ему повыше, и с облегчением вздохнул. Саид сел напротив и хлопнул в ладоши. Тут же вбежали слуги с подносами, изобилующими восточными сладостями, фруктами и какими-то еще яствами, названия которых были Хорсу неизвестны.

— Ты не нашей веры, — то ли утверждая, то ли спрашивая, произнес хозяин. — Никто еще из иноверцев не удостаивался такой чести быть принятым в моем доме. Никто из них даже и мечтать не мог, чтобы сидеть со мной за одним столом. Тебе нравится Зарема?

— Я ее знаю?

— Да, юная красавица, которая самоотверженно ухаживала за тобой.

Хорс приподнял брови, кивнул головой и больше ничего не сказал.

— Ты слишком молчалив для человека, попавшего в беду.

— Я думал, что я у тебя в гостях. А ты говоришь, — в беде.

— В этом дворце жили все мои предки. Мой прадед славился военными подвигами. Он никогда не возвращался из походов с пустыми руками. У него было много жен, но ни одна из них не могла порадовать его и родить сына. Наверное, поэтому однажды из какой-то далекой страны он привез пленницу. Красотой нездешней видно пленила чужестранка, — белое лицо, светлые волосы и огромные серые глаза. Прадед так привязался к ней, что почти позабыл своих жен. Кроме одной — моей прабабки. Прошло не так уж много времени и две женщины одновременно родили двух сыновей.

После рождения сына наложница заболела. Она чахла и становилась все некрасивей. Муж меньше времени проводил в ее обществе. Он вспомнил о своих женах. И наконец, когда чужеземка от горя и болезни превратилась в безобразную старуху, повелитель отвернулся от нее. Умирающей отвели место в старом грязном сарае и оставили в одиночестве. Не каждый день ей приносили еду и питье. Разодетые веселые женщины из гарема часто подходили к сараю и забрасывали наложницу комьями грязи.

Но вот произошло то, о чем все старались никогда не вспоминать, ибо случившееся оказалось ужасным. Во время пира, когда собрались гости, двери с грохотом распахнулись и вошла, тяжело опираясь на клюку, старая безобразная карга.

Некогда прекрасные серые глаза налились кровью. Светлые шелковые волосы поредели и торчали во все стороны. Зубы выпали. Она что-то шамкала, брызгая слюной. Темное молчание упало на пирующих, тихий ужас объял их души.

Сумасшедшая бросилась к своему повелителю и приникла беззубым гниющим ртом к его губам в страстном поцелуе. Она так вцепилась в него, что тот не мог от нее отделаться. Потом наложница вздрогнула и упала замертво. С тех пор смелый воин изменился. Говорят, что это был поцелуй смерти. Ее душа вошла в тело бывшего любовника. Теперь часто из покоев слышались дикие вопли, душа наложницы хватала его за горло. Издавала дикие вопли, что не может с ним расстаться.