Крылья рока - Роберт Линн Асприн Страница 48

— Лизо.

— Да, ваше преосвященство, — долговязый белокурый сын Сифиноса поклонился, запыхавшийся, почтительный. — Мои извинения…

— Все хорошо, мой мальчик.

— Нет. Я имею в виду — плохо, — у мальчишки стучали зубы. — Я бежал… — он провел пятерней по соломенным волосам. — Со мной был телохранитель отца…

— Короче, парень, переходи к делу.

У мальчишки перехватило дыхание и, судя по всему, разум.

— Ведьма с нами, она говорит…

* * *

Стратон, раздвигая кусты, спускался все ниже и ниже, сожалея о своей неосторожности. Обычно он не делал глупостей. Но сегодня был неспособен даже осознать наверняка, что произошло, и это тревожило его. Ведьма-ниси за колдовством — от этой мысли тревожные мурашки поползли у него по спине.

«Ты опоздал», — сказал раб, словно Ишад давно сама все поняла. Если это действительно так, сейчас тревожно бьет колокол, слышимый всеми волшебниками, колдунами и теми, на ком лежит отпечаток колдовства, — о боги, он запутался в этом, выбрав Роксану в качестве врага и Ишад — как союзника. Он даже не мог теперь отчетливо припомнить, как все случилось: только то, что Ишад вступилась за Синка, записав этим всех пасынков как своих друзей и врагов Роксаны.

Глупец. В голове Страта эхом звучал голос Крита.

Вис знал. Осознание этого обдало холодом его затуманенный мозг, и Страт замер на узкой тропинке, держась одной рукой за кустарник с жидкими корнями и повиснув ногой над черной водой.

Вис знал, куда он пойдет.

Проклятье.

Вниз по реке, за мостом, сверкнула молния, и, видят боги, от ее вспышки паническая дрожь охватила Страта. Вернув равновесие на этой узкой тропе и в душе, он двинулся дальше.

Быстрее, быстрее. Иного пути нет, только вперед. Его гонцы неслись в разные стороны, ища помощи у всевозможных колдовских сил; а один направился прямо к принцу-губернатору — только бы он успел добраться до него.

Еще одна вспышка. Внезапный порыв ветра смел спокойную черную, отороченную дорожкой лунного света гладь реки, шевеля деревья на обрывистом берегу. Кустарник трещал под ногами Страта, пробиравшегося по оползшему от паводков берегу под загнивающими деревьями — она почует его присутствие, это точно, у Ишад особый нюх. Однажды она сказала, что узнает, когда будет нужда, и Страт ухватился за этот намек с отчаянием и надеждой всех глупцов на свете: и вот он здесь, доверившись ведьме, к которой всякий разумный человек побоялся бы обратиться. Забыв про здравый смысл и принципы — о боги, Крит…

Крит проклял бы его всеми силами ада. Что же с ним случилось?

Страт боялся, что знает это.

Добравшись до древнего камня, метнулся в сторону, борясь с крутизной тропы. Тяжело дыша, взобрался на предательский склон и спустился с другой стороны гребня.

Если бы она была врагом, одного толчка хватило бы, чтобы Страт полетел в реку. Но он восстановил равновесие и увидел, что она освободила ему место среди мертвых осенних деревьев на берегу реки, заваленной этими странными камнями. Ночь для Стратона кончилась. Осталось лицо Ишад, ее желания, ее слова — и больше ничего.

— Птицы, — прошептала она, — перед бурей.

Страт не понял ничего и в то же время понял все.

— Роксана, — сказал он. — Прошел слух, она зашевелилась.

— Да, — ответила Ишад.

Ее лицо в складках капюшона поймало свет звезд. Ведьма была наполнена спокойствием, зловещим спокойствием, и каждый волосок на теле Страта зашевелился от наэлектризованного воздуха.

— Пойдем, — взяв за руку, колдунья повела его вниз по склону, следуя тропинке. — Ветер усиливается…

— Это не твоих рук дело…

— Нет. Не моих.

— Вис… — чтобы сохранить равновесие, Страт оперся о камень высотой по пояс, но, сообразив, где находится, отдернул руку. — О боги!..

— Поосторожнее с молитвами.

Поймав его руку, Ишад потянула его дальше, но Страт остановился, непроизвольно оказавшись с ней лицом к лицу под светом звезд: под капюшоном он не смог разглядеть ничего, кроме пристальных глаз и подбородка, почувствовал гладкое холодное прикосновение ее пальцев, скользнувших по руке.

— Она собиралась уже несколько дней. Ты был глух?

— К чему?

— К буре. К надвигающейся буре… Причал, парень, дело в нем. Силу можно использовать не только для того, чтобы закрывать двери. Что будет, если могучий шторм разобьет волнолом, бросит одни бейсибские суда на другие, проломит деревянную обшивку, потопит их — в Санктуарии не будет причала. Ничего, кроме полоски песка да гниющих остовов кораблей. И где тогда окажется Санктуарии? Отряды смерти, бунты — все это не будет иметь никакого значения. Война будет не где-то у Стены Чародеев в сотнях миль отсюда.

Страт шел. Ишад держала его за руку, ее голос опутывал его, сплетая заклятья, и он забывал отводить от лица хлещущие ветки кустарника.

— Здесь, в Санктуарии, у меня есть интересы, — говорила она. — И уже давно. Мне нравится здесь все таким, как оно есть.

«Глупец», — в самом-самом темном уголке его сознания прозвучал голос Крита, пробиваясь через шепот колдуньи и усиливающиеся завывания ветра.

— Тебе не надо нанимать меня, — усмехнулась ведьма, — против Роксаны я буду действовать бесплатно.

— Я смогу найти помощь, — собрав мысли, вспомнил свою Цель Страт, — пошлю гонца, чтобы суда вывели в открытое море…

— Пасынок, она съест тебя живьем. Лишь один человек неподвластен ей. Одного она не посмеет тронуть. Поспеши. Ты опаздываешь. Куда ты ходил? В дом?

— В дом… Когда.., ты послала за мной? Вис твой человек?

— Ему снились дурные сны.

Страт заморгал. Остановился. Ишад потянула его дальше.

— Черт возьми, — пробормотал Страт. — Надо было взять коня.., ведь это с противоположной стороны — нам же нужно будет пройти мимо заставы, черт возьми…

— Нас не заметят. Они ничего не замечают.

Они шли, шли, и ветер, хлещущий деревья, перерастал в рев.

Опоздал, сказала Ишад; она ждала его, а он опоздал…

— Зачем? — задыхаясь, спросил Страт. — Зачем ты ждала меня?

— Я могла бы использовать Виса. Но я больше не доверяю ему, если он у меня за спиной. Там будут змеи. Надеюсь, ты справишься со змеями.

Кустарник оборвался у края террасы, переходящей в усыпанный галькой склон. Впереди показался мост; со стороны города на берегу реки все еще светилось несколько затененных огоньков. Под торопливыми шагами переворачивались и ударялись друг о друга камни — сползали вниз, шуршали.

«Нас не увидят. Они ничего не замечают…»