Победить смертью храбрых. Мы не рабы! - Сергей Лапшин Страница 48

– Стой! – Хохол ударил кулаком по кабине. Автомобиль, дернувшись, остановился. Один из заключенных, повинуясь жесту своего главного, наклонился и, разогнувшись, выбросил через борт небольшой, черный тюк.

– Мины, – напомнил я.

Порывшись, тот же самый уголовник кинул в мою сторону извлеченную из ящика мину. Продолговатый снаряд, крутясь, полетел точно мне ноги. Без раздумий я отпрыгнул как можно дальше в сторону и растянулся на земле, прикрывая голову ладонями. Короткий, ясно слышимый шлепок возвестил о том, что уйти из зоны поражения мне, судя по всему, не удалось.

– Еще? – несколько секунд спустя раздался веселый голос Хохла. Я, поднявшись с земли, машинально отряхнулся, заметив, как дрожат руки. Покосился на мину, валяющуюся в двух шагах, и отметил наличие на ней неповрежденного колпачка [12].

Веселье уголовников, ржущих через одного, было труднообъяснимо. Они находились от меня метрах в десяти, и осколки, в случае если мина бы разорвалась, могли достать и их.

– Лучше патрон. В ящике складывали, рядом, – придав голосу твердости, возразил я.

Через пару секунд в меня полетел вышибной патрон [13]. В данном случае я просто шагнул в сторону, пропуская взрыватель мимо себя.

– Хорош! – прервал веселье Хохол. – Застрелиться тебе хватит, а больше и не надо!

С этими словами уголовник вновь хлопнул по крыше кабины, подавая сигнал, и грузовик, взревев мотором, вырулил за изгородь. Промчался по дороге и, свернув в сторону, скрылся с наших глаз.

Пожалуй, было самое время отчаяться, верно? Всего оружия, кроме «вальтера», забытого впопыхах, нас лишили. Мы остались в центре города, охваченного беспорядками, совершенно безоружные, с двумя ранеными на руках.

Издевательский совет Хохла в свете того, что случилось, обретал смысл. Было бы неплохо в действительности собраться всем кучкой и колотить миной о какой-нибудь камень, предварительно, конечно, сняв защиту со взрывателя. Таким образом мы разом бы избавлялись ото всех проблем.

Кстати говоря. Мина.

Я подошел к брошенному в нас снаряду и поднял его с земли. Присмотрелся к колпачку, окончательно убедившись, что он не поврежден.

– Негодяи! Подонки! – Москвичев, сжав кулаки, бессильно выкрикивал оскорбления вслед уехавшему грузовику.

Я аккуратно положил мину на землю и подошел к вьюку. Развязал его, извлекая на свет божий ротный пятидесятимиллиметровый миномет.

– Обращаться умеешь? – повернулся я к Москвичеву. Мне самому работать с подобными штуками не доводилось. Не раз и не два минометная поддержка приходилась ко двору моему подразделению, но лично я обычно использовал подствольник. Теоретически произвести выстрел из миномета я был в состоянии, однако за точность его поручиться не мог. В нашем же случае, исходя из количества мин, это было очень критично.

– Умею. – Боец, подойдя ко мне, присел на корточки и заглянул в глаза. – А толку-то?

– Сможешь выстрелить точно? – не счел я нужным отвечать на бессмысленный вопрос.

– Более-менее смогу, – отозвался Москвичев. – А что ты задумал-то?

– Сделаем так… – Только что сформировавшийся в моей голове план вроде бы был неплох. – Я выхожу на площадь. В комендатуре находится мой друг. Мы вместе с ним влипли в это дерьмо – вместе нам и выбираться из него. Я говорю, что мне нужен Нельсон, с которым мы спокойной уйдем. Напугаю их… толпой отчаявшихся зэков. Махну рукой, и ты произведешь выстрел. Тебе надо будет расположиться так, чтобы видеть меня. Думаю, минометный обстрел снимет все вопросы. Я забираю парня, и мы сваливаем. Все вместе.

В процессе моего рассказа глаза Москвичева становились все шире и шире. Впрочем, и я сам, проговаривая вслух собственные предположения, все больше и больше убеждался, что несу ересь в стиле современных фильмов о войне.

– Не надо никуда ходить, – едва я закончил, тихо, не размыкая зубов, возразил лейтенант. – И мину тратить тоже не надо. Твой парень у нас.

Рассказанная Илюхиным история была похожа на фантастический роман. По крайней мере, столь поразительные совпадения, на мой взгляд, возможны только в книгах. Хотя, с другой стороны, претензий к логике событий у меня не было.

Нет ничего удивительного в том, что Нельсону пришлось выложить ту информацию, которой мы рассчитывали торговать с выгодой для себя. Здешняя действительность не подразумевала товарно-денежных отношений в чистом виде. Здесь ты можешь продать что-то лишь при условии, что до тебя невозможно добраться или ты достаточно силен, чтобы дать отпор. При любых других раскладах у тебя просто отберут то, что является твоей собственностью. И хорошо, если при этом оставят в живых.

То, что Илюхин с товарищами дали немцам бой, мне понравилось. Даже допуская, что лейтенант может привирать, все равно картина вырисовывалась неплохая: разгром колонны, вернее даже, ее полное уничтожение – это достойный поступок.

– А если немцы не повелись на тебя? Если сейчас они захватили Лебеди?

Илюхин медленно покачал головой:

– Им не взять деревни. У них слишком мало сил. И они… они неправильно действуют.

Видя, что я ожидаю продолжения, лейтенант удовлетворил мое любопытство:

– Они не умеют воевать. Они слишком самонадеянны. Мы не потеряли никого, выкосив колонну. Теперь они вновь решились идти на штурм, не послушав меня. Тот же лобовой удар. Лебеди наши.

Уверенность – это, конечно, хорошо. Если она не граничит с самоуверенностью, чем определенно попахивали его слова.

– Нельсон там? – задал я самый важный вопрос.

– Да, – немедленно согласился Илюхин, – он говорил о тебе.

Москвичев, внимательно слушавший разговор, неожиданно вмешался в него:

– Какой фронт?

Важное дополнение. Мне как-то в голову не пришло, а мальчишка, судя по всему, на все сто не доверял лейтенанту.

– Мы из НКВД.

Громко как. Честно говоря, я не разбирался в хитросплетениях взаимоотношений различных ведомств в период ВОВ, но звучало внушительно. Москвичев, услышав ответ Илюхина, тут же подтянулся, встав по стойке «смирно».