Хитники - Михаил Бабкин Страница 48

– А он-то здесь причём? – простонал Глеб, до ужаса напуганный открывшейся ему многогранной перспективой.

– Затем, что нефиг было меня его внебрачным сыном представлять, – строго заметил гном. – Обидится гражданин курьер по поводу возникших слухов, возьмёт вострую косу да и пойдёт за нами следом, на предмет буйны головы под корешок стричь.

– Ты, Федул, парня-то зря не пужай, не надо, – кинув сочувственный взгляд на Глеба, потребовал Модест. – Вон, до смертной белизны его довёл, до практической утери речи и чувств. А оно нам надо, загодя себе могилки копать? Давай-ка сначала навестим деда Снюссера, а уж после каяться-страдать начнём.

– А и давай, – легко согласился Федул. – Делов-то!

Глеб, подавленно молча, открыл банку с пивом и, не отрываясь, высушил её до дна. Хотя пить хмельное с утра вовсе не собирался.

Пройдя через фойе гостиницы, пустынное и прохладное, трое постояльцев вышли на площадку за стеклянными дверями – охраняемую всё тем же плечистым швейцаром. Однако сегодня гостиничный страж выглядел иначе: с чёрным лаковым картузом на голове, в красной рубахе-косоворотке, чёрной жилетке, отутюженных галифе и мягких сапогах – он походил на удалого коробейника, собравшегося прогуляться с товаром по центральной улочке посёлка. Бабай, увидев столь великую красоту, завистливо поцокал языком, пробормотал: «Мне бы так!» и, демонстративно глядя в сторону, поспешил спуститься по ступенькам вниз. Гном остановился напротив швейцара, с недоумением оглядел его с ног до головы и, что-то припомнив, одобрительно кивнул.

– Как служба? Всё ли в порядке? – начальственным тоном вопросил Федул ряженого охранника. – Что наш славный, наш замечательный администратор господин Тугарин, здоров ли?

– Служба в порядке, – подобострастно взирая на гнома, рявкнул тот. – Господин Тугарин изволит с утра несколько болеть, говорит, простыл-с! Дал указания и убыл врачеваться.

– Ну и славно, – Федул вальяжной походкой миновал швейцара; Глеб, стараясь лишний раз не смотреть на охранника чтобы не расхохотаться, поспешил следом за гномом. И лишь догнав его, спросил срывающимся голосом:

– Слушай, а чего с ним стряслось-то, с эсэсовским наймитом?

– С охранником, Глеб, высокая бабайская мечта стряслась, – захихикал гном. – Наш Модест полночи бедному администратору о курочках, коровках, личном подворье и старых добрых временах впаривал – образно, с описанием нравов, одежд и даже вкуса домашнего самогона. Ну, видать и поплыл головой доверчивый сэр-гражданин Тугарин, вон чего с похмелья наворотил-то… Ничего, проспится – восстановит былую гостиничную справедливость.

Фигурные ворота имперского госпиталя были заперты по-прежнему. Зато устроенная в них калитка оказалась распахнута настежь – заходи кто хочет! Или выходи. Что, с учётом профиля заведения, показалось Глебу несколько странным: возможно, у сумасшедших сегодня был «День открытых дверей», с редкой возможностью погулять по улицам столицы? В рекламных, так сказать, целях – народ поглядеть, себя показать… Последнее, разумеется, гораздо ценнее: буйный псих на улице – лучшее средство для привлечения внимания к состоянию дел психиатрической лечебницы. Глядишь, дополнительные бюджетные деньжата подкинут, на содержание больных и, что особенно важно, на увеличение зарплаты врачей.

Во дворике было немноголюдно: среди тенистых каштанов чинно прогуливались редкие граждане в разнообразных летних одеждах, на психов вовсе не похожие. На дальней спортивной площадке без суеты играли в народную игру «городки», а в пруду, пофыркивая и по-бабьи тонко взвизгивая, купался некий седой господин – вот он-то наверняка был сумасшедший.

Возле парадного входа в госпиталь, на лавочке под каштаном, сидел и листал толстую книгу мужчина лет сорока – облачённый, несмотря на жару, в деловой костюм, при галстуке и в лаковых туфлях. «Однозначно сотрудник больницы – с тревогой подумал Глеб, – а то и сам главврач!» Заметив приближающуюся к нему троицу, гражданин в костюме отложил книгу, встал и, радушно улыбаясь, направился к посетителям.

– Наконец-то, – доверительно сказал он, пожимая всем по очереди руки, – долгожданная комиссия! Я чрезвычайно рад вашему приходу, господа, чрезвычайно. Вы, надеюсь, рассмотрели мой официальный доклад? – обратился гражданин к Глебу.

– Мнэ-э… – не зная что сказать, протянул парень, – ну-у… да, типа того. Напомните, пожалуйста, тему, – ища подмоги, он глянул на гнома с бабаем – те в ответ лишь пожали плечами. Мол, выкручивайся сам.

– Луна! – торжественно указав рукой в ясное небо, сообщил мужчина. – Вернее, полнолуние и его влияние на психику. Я писал в докладной о том, что мной сделано открытие, кардинально меняющее представление о причинах подобного воздействия… Поверьте, все предыдущие гипотезы рассыпаются как карточные домики перед глобальной истиной: поверхность Луны покрыта особого рода песком, мельчайшими кристаллами луниума – как я его назвал, – веществом, свойственным только данному небесному телу. Особенность кристаллов такова, что при облучении солнечным светом они начинают вырабатывать сильнейшее ментальное поле, отрицательно воздействующее как на психику человека, так и на его биологическую сущность. И чем более освещена Луна, тем, разумеется, сильнее вредоносное излучение тех кристаллов! Потому-то полнолуние является опасным астрономическим явлением – недаром именно во время полной луны увеличивается количество техногенных катастроф, аварий на дорогах, неудачных операций и банальных снохождений… Не говоря уже об оборотнях. Впрочем, это тема отдельного разговора – скажу лишь, что пагубное воздействие полнолуния доказано и временем, и легендами, и практическими экспериментами охотников на оборотней.

– Ух ты! – в восторге хлопнув себя по ляжкам, восхитился Федул. – А ведь товарищ военврач по делу говорит! У меня на полнолуние всегда проблемы со сном, обязательно приходится водочное снотворное принимать, иначе хрен уснёшь.

– Именно! – назидательно поднял указательный перст «товарищ военврач». – Отсюда сам собой напрашивается логический вывод: необходимо отправить на Луну бригаду мусорщиков с пылесосами для утилизации того луниума. Как минимум сто пятьдесят тысяч работников с соответствующим инструментарием! Или, на худой случай, повернуть Луну к Земле другой её стороной, извечно тёмной – где луниум, конечно же, неактивен.

– Опаньки, – только и сказал ошарашенный Глеб. Бабай смущённо закряхтел, а гном застыл с глупым выражением лица.

– Валериан Карлович, голубчик, вы опять за своё, – с укоризной произнесли за спиной парня, – давайте оставим вашу лунную тему компетентным лицам! Вы же сами видите, это обычные посетители, вовсе никакая не государственная комиссия, – Глеб обернулся. Перед ним стоял высокий седой господин, тот самый, что давеча весело резвился в пруду. Сейчас мнимый сумасшедший был облачён в белый, местами сырой халат, брюки и сандалии; на груди у седовласого висел стандартный бэйджик с хорошо читаемой надписью: «Асклепий, врач». Что означало загадочное слово «Асклепий» – имя ли, фамилию или звание, какой именно врач – ординатор ли, заведующий отделением, главный или вообще патологоанатом – на карточке не уточнялось.