Вечность - Алисон Ноэль Страница 48

Он качает головой.

— Ну, если уж на то пошло, мы были добрыми друзьями сЛеонардо да Винчи, Боттичелли, Фрэнсисом Бэконом, Альбертом Эйнштейном, а такжес Джоном, Полом, Джорджем и Ринго. — Поймав мой недоумевающий взгляд, онвздыхает. — С Битлами, Эвер! Черт возьми, рядом с тобой я чувствую себятаким старым…

Я стою перед ним, едва дыша, и ничего не могу понять. Дейменпротягивает ко мне руку, однако у меня хватает ума отскочить.

— Эвер, я не вампир. Я бессмертный.

— Вампир, бессмертный — один черт!

Я уже вся киплю. Глупость какая — спорить из-за названия.

— О, в данном случае из-за названия стоит поспорить!Тут большая разница. Видишь ли, вампиры — выдуманные существа, они живут тольков книжках, фильмах и в воспаленном воображении некоторых людей… вродетебя. — Он улыбается. — А я — бессмертный. Я брожу по земле уже многосотен лет. Хотя, в отличие от фантазии, которую ты выстроила у себя в голове,мое бессмертие не требует питья крови, человеческих жертвоприношений и прочихнеаппетитных ритуалов, какие ты себе напридумывала.

Я прищуриваюсь, вдруг вспомнив гот странный красный напиток.Не связано ли с этим его долголетие? Может, у него какой-нибудь там сокбессмертия, мало ли.

— Сок бессмертия — отлично! — смеетсяДеймен. — Какой простор для рекламы!

Я не смеюсь в ответ, и лицо Деймена смягчается.

— Эвер, прошу тебя, не надо меня бояться! Я не страшныйи не злой и никогда ничего плохого тебе не сделаю. Я просто я очень долго живуна свете. Может быть, слишком долго, кто знает? Но я не плохой человек. Всеголишь бессмертный. И я боюсь…

Он протягивает ко мне руку, а я отступаю назад наподгибающихся ногах. Ничего не хочу больше слышать!

— Ты все врешь! — яростно шепчу я. — Безумиекакое-то! Ты сумасшедший!

Он качает головой, глядя на меня с бесконечной печалью.Потом делает шаг ко мне и говорит:

— Помнишь, как ты меня впервые увидела? Вот здесь, наэтой самой автостоянке? И как только наши взгляды встретились, тебе показалось,что ты узнала меня? И в другой раз, когда ты упала в обморок — ты открыла глазаи увидела меня, и почти вспомнила, а потом снова потеряла нить?

Я смотрю на него, оцепенев, и прекрасно знаю, что он сейчасскажет, но отказываюсь этому верить.

— Нет! — бормочу я, пятясь назад.

Голова идет кругом, колени подгибаются, и я с трудомудерживаю равновесие.

— Это я нашел тебя тогда, в лесу. Я вернул тебяобратно!

Я качаю головой, слезы застилают взгляд. Нет!!!

— Глаза, которые ты увидела, когда… когда вернулась…Это были мои глаза, Эвер! Я был там, рядом с тобой. Я вернул тебя. Я тебя спас!Ты помнишь, я знаю. Я вижу твои мысли.

— Не-е-ет! — кричу я, зажимая ладонями уши изажмурив глаза. — Прекрати сейчас же! Замолчи!

— Эвер… — Его голос настойчиво вторгается в моесознание. — Это правда. У тебя нет причин меня бояться.

Пошатнувшись, оседаю на землю, уткнувшись лицом в колени.Меня раздирают отчаянные, сотрясающие все тело рыдания.

— Зачем ты сунулся?! Какое у тебя право вмешиваться?Из-за тебя я теперь живу ненормальным уродом! Из-за тебя застряла здесь, в этомужасе! Почему ты не оставил меня в покое, почему не дал умереть?!

— Я не мог еще раз тебя потерять, — шепчет он,падая рядом со мной на колени. — Просто не мог! Я не мог потерять тебяснова!

Я поднимаю на него глаза. Понятия не имею, о чем он говорит,и только надеюсь, что он не станет ничего объяснять. Я и так уже услышалабольше, чем могу выдержать. Хочу, чтобы все это прекратилось!

Деймен качает головой. На его лице — маска боли.

— Эвер, пожалуйста, не надо так думать, прошу тебя…

— Значит, тебе просто причуда такая пришла — вернутьменя обратно, а моя семья пусть погибает? — Горе уходит, его сменяетослепляющая злоба. — Зачем, зачем ты это сделал? Если ты говоришь правду,если ты такой всесильный, что умеешь воскрешать мертвых, почему ты их тогда неспас? Почему только меня?!

Он отшатывается от моего ненавидящего взгляда. Закрываетглаза и говорит:

— Я не всесилен. Было слишком поздно, они уже ушлидальше. А ты… ты медлила уходить. И я подумал — ты хочешь остаться.

Я прислоняюсь к машине и, зажмурившись, хватаю ртом воздух.Значит, действительно я во всем виновата. Я тянула время, бродила по дурацкомулугу, разглядывала дрожащие цветочки и пульсирующие деревья… Они ушли дальше, ая попалась на его приманку…

Он бросает на меня быстрый взгляд и сразу отводит глаза.

Что же это такое — раз в жизни я разозлилась настолько, чтоспособна убить человека, так надо же было случиться, что именно этот человек —бессмертный!

— Уйди! — говорю я наконец.

Срываю с запястья браслет-подкову, украшенный кусочкамихрусталя, и швыряю Деймену в лицо. Я хочу забыть о нем, забыть обо всем.

— Уходи… Никогда больше не хочу тебя видеть!

— Эвер, прошу тебя, не говори так, если ты на самомделе этого не думаешь!

В его голосе — мольба, печаль и беспомощность.

Прячу лицо в ладони. Я слишком устала, чтобы плакать,слишком потрясена, чтобы говорить. Зная, что он читает мои мысли, я закрываюглаза и думаю: «Ты сказал, что никогда не причинишь мне вреда, а сам чтосделал? Ты все испортил, все погубил, ради чего? Чтобы я могла жить в полномодиночестве? Всю оставшуюся жизнь провести ненормальным уродом? Ненавижу, ятебя ненавижу за то, что ты со мной сделал. Ненавижу, потому что ты эгоист!Никогда, никогда не хочу тебя больше видеть!»

Так я и стою возле машины, уткнувшись лицом в ладони ираскачиваясь взад-вперед, а слова текут в моем сознании, бесконечно повторяясь:«Хочу быть нормальной, снова быть нормальной, больше ничего не хочу. Уходи,оставь меня в покое! Потому что я тебя ненавижу… я тебя ненавижу… я тебяненавижу…»

Когда я наконец поднимаю глаза, вокруг меня море тюльпанов —сотни и тысячи тюльпанов, и все они красные. Мягкие восковые лепестки блестят влучах утреннего солнца, они покрывают всю стоянку, ими засыпаны машины по самыекрыши. Я с трудом выпрямляюсь и отряхиваюсь. Даже не глядя, я знаю: того, ктоприслал мне эти тюльпаны, здесь нет.