Освободитель - Александр Прозоров Страница 48

Возвращаться сейчас — означало пустить прахом все старания, все расходы, потерять весь этот год до конца. К тому же, прошло уже две недели осады. Все опытные генералы утверждали, что многолюдный Ар-флер дольше месяца в осаде не выдержит, капитулирует. Значит, победа близка! Снять осаду сейчас стало бы с его стороны верхом глупости!

Оставалось только надеяться на мастерство и храбрость лорда Стенхопа, лихорадочно собирающего по городам, крепостям и замкам Англии рыцарей, оруженосцев, стрелков и горожан, оголяя местные гарнизоны. Особого выбора у него не имелось — ведь лучшие из лучших, самые храбрые и опытные отбыли вместе со своим сюзереном воевать во Франции. Призывать в ополчение оказалось практически некого.

Генрих V немедленно написал указ, которым позволил лорду Стенхопу по своему усмотрению возводить в рыцарское звание оруженосцев и самых храбрых воинов, поставил подпись, привесил печать и приказал отправить указ в Лондон. Эта простая и малозатратная мера должна была хоть как-то приободрить оставшихся наедине с врагом англичан, повысить их боевой дух. А чтобы запугать французов — приказал отрубить головы всем пленникам и обстреливать Арфлер этими головами из требушетов. В ответ защитники вывели на стены пленных англичан, порубили и сбросили в ров. Тогда король Генрих велел ловить в округе французских детей и стрелять ими в стены города…

Дальше Егор читать не стал. Обычный солдафонский юмор скучной европейской осадной войны. Вожникова он нисколько не забавлял. Великий князь понимал, что взять Арфлер штурмом Генриху не по силам. Ров, толстые стены, двадцать шесть башен, тысяча человек гарнизона. Так просто не подступишься. Но вот зачем при этом кидаться друг в друга трупами, головами и детьми, ему, закоренелому азиату, было не понять. Тут требовалось утонченное европейское воспитание, не для средних умов.

Посмотрев на дату, поставленную написавшим письмо храмовником, Егор взялся за перо и бумагу, быстро начертал несколько строк, позвал Федьку:

— Вот, держи. Бери полсотни охраны, дабы у татар соблазну не возникло, и пулей лети к князю Константину Дмитриевичу. Пусть рати свои вниз по Герони, на Бордо поворачивает. Ему в помощь несколько ладей вниз по реке спустятся и бухту со стороны море перекроют, дабы у горожан иллюзий не возникало о помощи с той стороны. Пока доберется, Генрих аккурат гарнизоны английские оттуда отзовет. Так что пусть не спеша земли занимает и накрепко в них садится. Письмо отдашь и на словах повторишь то же самое, чтобы он не сомневался. Понял? Ступай, время дорого.

— Сейчас исполню, — кивнул кравчий. — Вот токмо… Послы аглицкие уж которую неделю безвестно томятся, за войском таскаются, через всех воевод к тебе на свидание просятся. Ныне до того дошли — слугу трактирного прислали, дабы проведал тайно, когда до глаз твоих допущены будут…

— И сколько они тебе отсыпали, чтобы ты их пустил? — усмехнулся Вожников. — Ладно, не пугайся. Честному и преданному слуге мелкие слабости прощаются. Бери письмо, лети стрелой. А англичане… Ну, коли слуга трактирный за них уже хлопочет, тогда ладно, пропусти.

Через миг в палатку забежал пожилой джентльмен в полотняных штанах, такой же рубахе, однако же в наборном поясе с вышитой бисером замшевой сумкой и в бархатном берете с пером. Вожников невольно рассмеялся:

— И давно у нас трактирные слуги носят пояса ценою в половину деревни?

— Я должен просить прощения за сию маленькую хитрость, — сняв берет, раскланялся гость, — однако же охрана ваша столь сурова, что не пропускает в лагерь даже послов с верительными грамотами! Мне пришлось прикинуться простолюдином и заплатить немало золота, дабы предстать пред тобой, великий князь и император! На деле же я есть граф Суррей, посланник короля Генриха, сюзерена Англии и Франции. Мой господин желает знать, с какой целью ты вторгся в его наследные владения, по какому праву и до каких пределов намереваешься дойти?

Посол, как обычно, начал с максимальных претензий, дабы потом было что уступать во время торга и переговоров.

— Генрих, Генрих, Генрих… — наморщив лоб, попытался вспомнить Вожников. — Два месяца тому мы с папой Мартином стояли молебен за здравие всех европейских монархов, и этого имени в списке не имелось.

— Это потому, великий князь, что король Англии придерживается англиканской веры. Святой Престол молебнов за него не возносит.

— Святой Престол молится за всех монархов, — удрученно развел руками Вожников. — Если сам папа не упомянул кого-то в своих молитвах, то это не король.

— Генрих есть глава собственной, независимой церкви, которая никак не связана с Римом, — еще раз терпеливо попытался объяснить посланник.

— Боюсь, ты меня не понимаешь, граф, — покачал головой Вожников. — Если я, Великий князь Русский и император Священной Римской Империи, не знаю какого-то короля, то значит, этого короля не существует в природе. Это фикция, обман, пустой звук. Его нет!

— Ты объявляешь войну Англии? — неуверенно спросил посланник.

— Невозможно объявить войну тому, чего не существует, — пожал плечами Егор. — Можно разве что прийти и освоить дикие, ничейные земли. Впрочем, я не упрямец и не желаю людям зла. Если окажется, что на этих диких землях кто-то проживает, то он может явиться ко мне, принести клятву верности, указать размер своих владений и число слуг, размеры тягла, которое сможет нести на благо империи, и тогда я, как законный правитель, вполне могу присвоить ему соответствующий титул. Либо подтвердить тот, который он считает справедливым. Ты, как я понимаю, считаешь себя достойным графского титула? Какую службу ты готов нести, дабы подтвердить сие звание?

Посланник настолько опешил, что не нашелся, что ответить.

— Если от земель Суррей не поступает податей и не приходит службы, значит они бесхозные. Я могу их заселить или передать достойному владельцу, — холодно сообщил Вожников. — Думай быстрее, можешь опоздать.

— Я передам твои слова моему господину, — сохранив нормы приличия, отвесил низкий поклон императору граф Суррей. — Если тебе неведомо имя короля Генриха, он может о себе весомо сообщить.

— Увы, безвестный гость, от сего самозванца сейчас не зависит ничего. Судьба Англии находится в руках несчастного лорда Стенхопа. Слишком тяжелая ноша для знатного старика.

* * *

Лорд Вудлок Стенхоп, пэр Англии и хранитель королевской печати, был человеком знатным и богатым, не лишенным честолюбия… когда-то. С возрастом желание перемен остыло, сменившись любовью к почету и уважению, влияния у старика хватало, каких-то новых достижений лорд не искал, а потому, оставив его своим местоблюстителем, король Генрих V мог не беспокоиться, что в его отсутствие возникнут какие-то заговоры, смуты или измены. Лорд Стенхоп ничего ни в жизни, ни в Англии менять ни хотел, и пуще всего желал спокойно пересидеть на высоком посту положенные месяцы, после чего тихо отойти в сторонку, оставив память о невероятном для большинства лордов возвышении в истории рода и памяти потомков.

Однако же, когда с севера пришли тревожные вести о нападениях шотландцев, он действовал быстро и решительно. Разослав письма во все крепости и города королевства, лорд приказал выделить для похода половину гарнизонов, назначил точку сбора возле Босфорта, изначально закрывая врагу путь на Лондон. Собрав полки, он возвел в рыцарское звание три десятка юношей и оруженосцев, чьи господа или отцы сейчас воевали во Франции, воодушевил войска короткой речью, напомнив о славе и достоинстве их предков, о том, что шотландцев они громили везде и всегда, указал, что ныне они защищают отчие земли от разорения злобными горными дикарями и — повел вперед.