Месть князя - Юрий Маслиев Страница 48

Блюм-Угрюмов недоверчиво уставился на Фридмана. Старый еврей с сожалением развел руками:

– Сведения принес проверенный человек. Он лично видел труп жены Стрельцова. Срочно предупредите Михаила. Явно готовится западня. Я ведь предупреждал: с НКВД играть очень опасно… Вот новые документы для него и для Татьяны. Хотя… – он тяжело, по-стариковски вздохнул, – ей документы уже не понадобятся. Поспешите, молодой человек. Возможно, его вы еще успеете спасти. Скорее всего, место встречи уже оцеплено. Они умеют работать.

Аккуратно положив документы во внутренний карман пиджака, Угрюмов быстрыми шагами вышел в старый московский дворик, окруженный многоэтажками еще дореволюционной постройки, открыл дверцу сияющего лаком «форда», сел за баранку, на мгновение задумался и включил зажигание. Взревев мощным мотором, машина, рванувшись, вынесла его через проходной двор на улицу.

Начинало смеркаться. Угрюмов взглянул на часы. «Успею», – подумал он и, прибавив газ, ринулся к месту встречи.

Громадно-барственную фигуру Лопатина недалеко от конспиративной квартиры он увидел сразу. Тот, опершись об афишную тумбу, сосредоточенно поджидал его, держа в руках букет цветов, изображая неуклюжего ловеласа.

Машина остановилась в нескольких шагах от него. Лопатин, оглянувшись по сторонам, мгновенно очутился возле правой дверцы. Вид у него был встревоженный. В наступившей предвечерней тишине издали доносился печальный перезвон трамваев. Порывы весеннего ветра трепали за спиной клочья оборванных афиш и полы его стильного габардинового плаща.

Усевшись на переднее сиденье, он, хлопнув дверцей, сказал:

– Я здесь дежурю с утра. Ни Татьяны, ни сопровождающего не заметил. По-видимому, операция срывается или Скрыпка играет по своим правилам.

Ни он, ни Михаил, ни убитый оперативник, у которого Стрельцов скачал информацию, не знали и даже не подозревали о тайной комнате, соединявшейся с конспиративной квартирой Скрыпки и имеющей отдельный вход с другой стороны дома.

– Я знаю, – хмуро кивнул Угрюмов. – Татьяна мертва. Нужно предупредить Михаила, и дай Бог – ноги. Боюсь, что квартал уже оцеплен. В нашем распоряжении несколько минут. Хорошо, что номера на машине липовые. Думаю, прорвемся, а потом – ищи ветра в поле. Москва…

Машина уже сворачивала за угол, где вдалеке маячили, багряно-закатно отсвечивая, витрины новой аптеки.

Они подъехали к ней в тот момент, когда стеклянная дверь с выписанными белой краской часами работы распахнулась, выпустив Михаила в наглухо застегнутом плаще и широкополой шляпе, закрывающей пол-лица. Он недоумевающе уставился на друзей – машина должна была ожидать его с Татьяной в другом месте.

– Что?! – звенящим от напряжения шепотом произнес он, почувствовав беду.

– Миша, – осевший вдруг голос Угрюмова предательски задрожал.

– Что?! – еще раз со свистом вырвалось из груди Михаила.

– Садись в машину! – нетерпеливо крикнул Лопатин, открывая заднюю дверцу. – Это западня. Таня погибла.

Фигура Михаила закаменела. Он на мгновенье прикрыл глаза. Удар судьбы был настолько силен, что почти лишил рассудка. И только закаленная воля не позволила его душе взвиться в безумном, всеразрушающем смерче. Через миг он поднял на друзей глаза – глаза человека, уже заглянувшего за край бездны, откуда нет возврата.

– Уезжайте, – мрачно сказал Михаил и засунул руки в карманы.

Он мгновенно просчитал все последствия гибели его жены, действия следователя, возможную блокаду квартала оперативниками-«волкодавами». Михаил понимал, что остается всего несколько минут, чтобы вырваться из этой западни.

Руки в карманах привычно сжали рукоятки пистолетов. Раздались характерные металлические щелчки взведенных курков. Он не хотел уходить, он не хотел жить. Весь мир для него сузился до размеров черной гробовой доски, и, если бы не желание уничтожить следователя, растоптавшего святыню в его душе, он, не размышляя, пустил бы пулю себе в висок – настолько страшную муку он ощутил в своем сердце, в мгновение превратившемся, казалось, в глыбу заиндевелого льда. Его рассудок с трудом выдерживал это испытание и, казалось, лопнет, разлетится на тысячи страшных в своей бессмысленности мстительных смертоносных осколков.

– Информация проверена? – бесстрастно-холодно спросил он.

– Да, – кивнул Угрюмов. – Человек Фридмана лично видел тело.

– Уезжайте! – тихо прорычал Михаил. – Если что, встретимся у Фридмана…

Его закаменелое лицо полыхнуло огнем безумия.

– Уезжайте, мать вашу…

Угрюмов понял, что спорить бесполезно, и выжал сцепление. Машина плавно тронулась.

– Ты куда? – удивился Лопатин.

– Приготовь оружие, подстрахуем…

Машина свернула в один из проходных дворов, согласно первоначальному плану.

Михаил еще издали узнал в размеренно, по-военному шагающем майоре человека, вокруг которого сконцентрировалась вся ненависть, накопленная им за последнее, после ареста жены, время.

Скрыпка в точности соответствовал описанию, данному ему оперативником и фото в семейном альбоме. Но Михаил наметанным взглядом, отшлифованным в школе Кингоро, заметил еще и то, что ускользнуло от беспечного в своем всевластии майора.

Несколько широкоплечих молодых людей, маскируясь под обычных обывателей, двигались за следователем по обеим сторонам улицы на различном удалении. Чувство опасности, выработанное Стрельцовым в процессе тренировок, мгновенно высветило этих топтунов в его возбужденном сознании. Уже не думая, а повинуясь отработанным рефлексам, Михаил выхватил пистолеты и открыл стрельбу по-македонски, из двух рук, вначале по дальним целям, оставив Скрыпку, который не мог спрятаться, напоследок. Три синхронных сжатия курков – и шесть человек вмиг остались лежать на пыльной московской мостовой, забрызгав ее вязкой, почти черной в наступавших сумерках кровью.

Как в замедленном кино, майор потянулся к кобуре и даже, раскрыв ее, успел дотронуться мгновенно вспотевшей ладонью до холодного металла рукоятки ТТ, когда две пули, выпущенные из обоих стволов, разворотили его череп.

Следователь не успел еще рухнуть на землю, как Михаил, почувствовав опасность со спины, развернулся скорее головой и руками – туловище не успевало среагировать на молниеносную команду. Из подворотни выскочил оперативник, опережавший объект слежки на квартал. Он должен был перехватить наблюдение у своих коллег. В руке он держал уже обнаженный револьвер – выучка у оперов-«волкодавов» была отменная. Выстрелы слились в единое целое. Михаил в мгновение успел заметить темно-багровую точку, расцвевшую на лбу врага, как в его голове вспыхнул яростный карлик сверхновой звезды, что, взорвавшись, заполнил болезненно-ярким белым светом его сознание. И он тут же погрузился во тьму.