Я и мой летучий мышь - Дарья Ковальская Страница 48

Прыжок — кочка. Прыжок — кочка. Прыжок.

Уныло смотрю по сторонам, перепрыгивая с кочки на кочку вслед за графом. Охранники уже скрылись из виду, лишь изредка мелькая на периферии. Один из них разведывает путь вперед, второй — изучает местность.

— Тебе не скучно? — Мышь висел на моем плече, соскальзывая при каждом прыжке и не очень этим довольный.

— Скучно.

— Мне тоже.

Прыг. Прыг.

— И сколько так еще идти?

— Не знаю. Мне уже кажется, что весь этот мир — сплошное болото.

— Хочешь, я полечу вперед и попробую узнать, сколько нам еще плюхать? Может, лес неподалеку.

— Лети.

Мышь полез ко мне на макушку, больно дергая за волосы и постоянно с них падая. Не выдержав, я взяла его в руки и с силой подбросила вверх. Пискнув от неожиданности, Пых все-таки успел раскрыть крылья и даже пару раз ими взмахнуть. После чего с трудом поднялся повыше и, обозрев оттуда округу, куда-то улетел.

Стою, смотрю, хочется пить. Болотной жижи особо не попьешь. Неизвестно, сколько после этого нести будет. А вода из бурдюка надоела. Побывав в суме, она приобрела незабываемый привкус вечности. Я его, по крайней мере, так назвала. Этим привкусом также обладает плесневелый хлеб, ну и все то, что вы случайно забыли на кухне перед тем, как покинули дом дней на…дцать.

Короче, отравиться — не отравишься, но неприятно. Хочется свежей воды.

— Устала?

Поворачиваю голову к василиску.

— Не особо.

— Тогда чего стоишь?

— Нам еще долго?

— Нет. Еще два дня пути, потом будет суша.

— Какое прекрасное слово.

Василиск вздохнул и перепрыгнул на следующую кочку, которая, не ожидав такого нахальства, вывернулась из-под ноги графа и удрала куда-то в сторону. Плеск, меня окатило по пояс, а сам василиск забарахтался в жиже, пытаясь достать до прежней кочки.

Перепрыгиваю поближе на небольшой островок и протягиваю руку.

— Меня засасывает топь.

Вижу. Причем серьезно. Топи здесь какие-то ненормальные. Он барахтается меньше минуты, а уже по пояс увяз в иле. Голова все еще над водой, но он быстро погружается.

Хватаю его за руку и с силой тяну на себя. Ноги оскальзываются, этот островок абсолютно не приспособлен для спасательных операций.

— Ну и… где твоя… охрана, когда она так нужна. — Таща его изо всех сил, я едва-едва сумела вытянуть его на пару сантиметров. И мои кости, если честно, уже трещат. Ему тоже несладко, но, кроме моей руки, уцепиться здесь не за что.

— Тяни. Еще немного.

Да какие проблемы! Люблю подрабатывать… спасателем. Гхыр лиловый.

Перед глазами от сильного перенапряжения поплыли красные круги, но топь потихоньку отпускала свою несостоявшуюся жертву. С каждым выдохом тащить становилось легче.

Ну же! Я рванула так, что послышался тихий треск, а я чуть сама не свалилась в топь, с трудом удержавшись на ногах. Меня снова окатило, после чего вторая рука вцепилась в плечо, и, навалившись всем весом, василиск таки выбрался из трясины на мой островок, где и мне-то особо развернуться было негде.

Босой, облепленный вонючей грязью, он выглядел не ахти.

— Залезай мне на спину.

— Чего-сь?

— Островок маленький. Не развернуться. Я смогу оттолкнуться, но ты тогда полетишь в топь. Давай залезай ко мне на спину, — терпеливо объяснил граф.

Фыркаю и пытаюсь поднять руку. Рука отозвалась болью и висит плетью.

— Выбила?

— Похоже.

— Погоди, сейчас вправлю.

Зажмуриваюсь в предвкушении нестерпимой боли и утыкаюсь лбом ему в грудь. Рывок, тихий хруст, мой вопль, и вот уже кость снова встала на место. Боль в руке стала утихать.

Скулю сквозь зубы, жалея, что вообще за ним полезла. Ну утоп бы — и чего? Авось заклинание дезактивировалось бы. Все они деактивируются со смертью наложившего их мага. Ну почему ж я такая дура-то?

— Помочь?

— Я сама. — Молча забираюсь к нему на спину.

Мышь вернулся примерно часа через два.

Завис над нами, судорожно хлопая крыльями. Что-то пискнул и спланировал мне на голову.

— Кэт! Как у тебя это получилось? — удивленно спросил он.

— Ты о чем? — спросила я, пытаясь не свалиться.

— Оседлать василиска и скакать на нем по болоту… да я такое внукам рассказывать буду! Если доживу, конечно.

Граф в бешенстве заскрипел зубами, но промолчал.