Сила желания - Лариса Ворошилова Страница 48

Я помчался внутрь.

Двое охранников в шафрановых комбинезонах, до сих пор стоявшие с разинутыми от удивления и растерянности ртами, спохватившись, попытались заступить мне дорогу, выхватывая оружие. Пришлось сделать вид, будто я – кегельный шар, а они – кегли. Тем более и соотношение масс у нас соответствующее, у Немета всегда работают какие-то недомерки. Удара под дых и в зубы хватило обоим. Один, взбрыкнув ногами, растёкся по стенке коридора, второй воткнулся головой в дежурный барьер с пультом управления дверьми. Молодчина, он прямо-таки прочитал мои мысли – двери начали закрываться, и теперь мне это было на руку. В штурмовиках добреньких не держат, поэтому, когда они все-таки выберутся из машины наружу, я должен оказаться от них как можно дальше. Я понёсся по коридору, цепко выхватывая взглядом малейшие детали обстановки, потенциально способные помешать, замедлить продвижение… Из двери впереди высунулась парочка остолопов из обслуживающего персонала, но мой предупреждающий оскал загнал их обратно. В мелькавших по сторонам через каждые несколько шагов высоких настенных зеркалах от пола до потолка я видел своего двойника в демонически развевающемся сером плаще, с чёрной гривой волос, вырывающейся из-под соро во все стороны, словно от порывов встречного ветра, огромными шагами несущегося по коридору. Хорош. Внешность шелтянина имеет не последнее значение при оперативном устранении с дороги препятствий в виде обывателей…

Менга, галт тебя загрызи, где же ты?

Найти на конкретном этаже отдельного человека по знакомому эмофону легче, чем шарить по всему зданию. С момента появления на балконе я уже был настроен на поиск Менги, но не всегда даже знакомый источник удаётся засечь сразу в такой толпе народа, какая тусовалась по помещениям этого этажа. Сигналов было множество, несколько десятков, одиночные и групповые. Я не перебирал их, эмофон Менги мне настолько близок, что я узнал бы его мгновенно среди сотен других, просто ментально скользил все дальше и дальше, вычёркивая ненужные и все больше расширяя зону сканирования… что, в свою очередь, требовало все большего подключения внутренних резервов.

Добравшись до первого перекрёстка и походя вырубив ещё двоих охранников, пытавшихся криками и бряцаньем оружия меня остановить, я вдруг услышал за спиной звон и грохот рассыпающегося стекла. Приостановившись, прежде чем свернуть по коридору направо, я обнаружил, что штурмовики оказались сообразительнее, чем я ожидал. Оставив попытки общими усилиями выломать заклиненную дверь, они подняли в воздух саму машину. Взгляд как раз выхватил момент, когда её массивная туша, протаранив носом двери из бронестекла, в сверкающем каскаде летящих во все стороны сотен осколков устремилась вслед за мной, на три четверти заполнив собой пространство коридора, сразу показавшегося тесным по сравнению с её габаритами.

Проклятие, проклятие и ещё раз проклятие!

В любой момент десантный бот мог открыть огонь на поражение, и не сделал этого только потому, что не успел поймать меня в прицельную сетку. Потому как я уже был за углом и нёсся дальше…

– Очистить коридоры! – загремели сзади бортовые громкоговорители БМД так, что можно было оглохнуть. – Любой, кто без разрешения покинет помещение, будет взят под стражу, кто окажет сопротивление, будет уничтожен на месте!

Отлично, люди Немета теперь попрячутся по своим норкам и не будут мешаться под ногами… Это солдатики правильно придумали, морковку им за сообразительность…

Боль хлестнула по нервам, на долю секунды обожгла сознание чёрной пеленой страдания, тут же включились внутренние фильтры мозга, приглуша её интенсивность. Боль была не моей. Я наконец нашёл Менгу, она была совсем недалеко…

Едва я это осознал, как все заволокла слепящая волна ярости. В моей жизни было не так уж много случаев, когда я эмоционально срывался настолько сильно и, соответственно, ломал кучу дров. Я-то полагал, что для меня все это уже пройденный этап, и подобного не повторится, но, видит бог, я ошибался. Кто-то причинил сильную боль Менге. Боль, отдающую запахом смерти, сильных физических повреждений. Внутри словно все перевернулось. Моё истинное отношение к Менге для меня самого оказалось откровением, но об этом я буду рассуждать потом, когда все закончится. Когда тот, кто повинен в её страданиях, умрёт, желательно в страданиях не меньших. А сейчас от меня требовалось только действие и ничего более.

Время… его можно было сэкономить.

До конца коридора оставалось не больше ста метров, нужно было только сосредоточиться… в который раз… на бегу это делать особенно хреново, да и сами прыжки жрут уйму энергии, вышибая пот и рождая дрожь во всем теле, но только так можно было оторваться, выиграть несколько секунд драгоценного времени.

Не снижая скорости, я прыгнул…

Инерция движения едва не швырнула меня на возникшую перед лицом стену. Извернувшись, я едва успел погасить удар плечом, заработав ноющую боль отдачи…

Прямо в лицо неслись плазменные заряды.

Я рухнул, перекатился по выстланному ковролином полу, вскинул «строк», не обращая внимания на вспыхнувшую за спиной стену и дымную вонь летящих клочьев пластиковых обоев вперемешку с брызгами раскалённой плазмы. Взгляд поймал и зафиксировал бронированные фигуры двух штурмовиков, ведущих огонь из плазменных стволов в автоматическом режиме.

За их спинами на полу лежала Менга. Без движения. Приглушённый жизненный фон говорил о том, что она жива, но без сознания. Одежда залита кровью, красные полосы тянулись по полу от её ног – эти скоты так и волокли её за собой, словно неодушевлённый предмет. Явно предупреждённые своими дружками, они сумели проявить отменную реакцию, когда я возник в пределе их видимости, и открыли огонь на поражение…

Внутри словно щёлкнул невидимый переключатель, тело сразу перешло в особое состояние – состояние готовности убивать без всякой пощады, когда вместо разума работает гремучая смесь животных инстинктов и боевых навыков, отработанных до автоматизма десятилетиями жёстких тренировок и смертельных схваток. Сорок лет службы невозможно оставить в прошлом. «Строк» в руках придушенно рявкнул, выпуская два заряда, окутанных бело-голубым свечением сверхвысоких температур. Десять метров – дистанция не для этой пушки, плазменную оболочку с костылей содрало напором воздуха, и в панцири ударили лишь раскалённые болванки. Тем не менее, этого хватило, чтобы сбить обоих солдат с ног…

А потом я уже был рядом и вбивал в прототеллароновые доспехи обоих ублюдков костыль за костылём, так и не позволив им подняться на ноги, с ледяной отстраненностью ощущая, как раскалённый металл прошивает, рвёт, выжигает их плоть, растекаясь внутри адской, нечеловеческой болью, и как эта истерзанная плоть вопит, умирая в корчах…

Только выпустив половину обоймы, я отступил. У меня не было времени любоваться своей работой, надвигающаяся опасность уже била в голове непрерывным набатом. Четверо. За ближайшим поворотом, невидимые ещё визуально, приглушённо грохоча бронированными башмаками, в мою сторону неслись ещё четверо, а их злоба и готовность убивать летели впереди них. До них было метров пятьдесят, не больше. А сзади доносился рёв двигателей «сэнгра», от которого дрожал пол под ногами.