Город Х - Вероника Мелан Страница 47

– Что?!

Она не мыслила жизни с ним. А я видела, что она уже не живет без него.

– Езжай.

– На тринадцатый?!

– Да, на тринадцатый.

– Ты рехнулась?

– Рад, ты всегда можешь вернуться. Это у него нет разрешения на Переход, а у тебя есть. Не понравится – просто вернешься. Ты не уезжаешь насовсем, ты не сажаешь себя в клетку – ты едешь по-про-бо-вать. Понимаешь? Тебе может не понравиться, а может понравиться, но в любом случае – у тебя всегда есть выбор.

Она молчала. В утреннем саду было тихо; жизнь очередного дня в «Иксе» неспешно набирала обороты.

– Даже если я вернусь в Нордейл, я навряд ли вернусь на работу сюда. Здесь не порадуются, если сегодня ушел, а завтра «возьмите меня опять».

– А ты не думай заранее, вообще ничего не планируй. Не вернешься сюда, ну и ладно. Я… знаешь… тоже…

– Что?

Что-что. Я понимала простую вещь: когда-нибудь Логан допишет свой проект. И уедет. Навряд ли он уедет отсюда со мной. Конечно, я мечтала о том, чтобы изменить его взгляды, научить не судить, научить просто наслаждаться «бытием» вдвоем, но я отнюдь не была дурочкой – да, Логан дал себе свободу. Временно. И она когда-нибудь вновь уступит место его бронебойной логике. И когда это случится (а случится это скоро), «Икс» перестанет для меня быть местом, где я захочу находиться.

– Рад, я не думаю, что я сама буду здесь уже через. Логан…

Она молчала. Понимала, о чем я.

Мы рванули сюда свободными. И здесь хорошо было продолжать работать свободными – озорными, не связанными никакими отношениями или рамками, беззаботными. Но это время прошло. Через какое-то время Радка заговорила.

– Но, если я поеду… там у меня не будет подруги.

– Знаешь, мужик важнее подруги. Хорошо, когда есть и мужик, и подруга, но если есть только подруга… Ты меня понимаешь.

Она кивнула. Свен вполне мог оказаться «ее» мужиком – ее сердце дернулось в его сторону, и это о многом говорило. Наш разум – такая штука, которая «дергается» гораздо позже сердца, и мистер «Синие глаза» – отличный тому пример. У того, если разум и дернется, то, скорее всего, совершенно не в ту сторону.

– Езжай. Напиши ему, что летишь с ним. Он будет счастлив.

Она кусала губы. Сомневалась, пыталась просчитать в голове варианты, вот только их нельзя было просчитать – не в ее случае.

– Просто пробуй. Вернешься, – нажимала я, зная, что она сама не решится.

– А ты…

– А я всегда буду тебя ждать. Здесь или просто на четырнадцатом. Ты же знаешь.

В этот момент я намеренно умалчивала о том, что мне будет тоскливо одной в комнате. Тоскливо без нее работать, просто понимать, что ее здесь больше нет. Но ведь женское счастье важнее. Пройдет немного времени, и меня самой здесь не будет. Как повернется жизнь, в каком направлении двинется дорога – никто не знает.

– Давай, пиши ему.

– А ты…

– Со мной все будет хорошо. Пиши.

Прежде чем набрать сообщение, Радка долго заглядывала мне в глаза. А после того как отписала Свену, крепко и порывисто обняла.

– И не давай там себя в обиду, поняла? – проворчала я.

Радка уезжает. Радка уезжает отсюда – какая странная и шершавая, как наждачка, мысль. В горле стоял ком, но я держалась.

– Не дам. Мне же… блин, мне надо собрать вещи!

И начались ее радостные хлопоты.

Борода ввалился к нам в комнату пятнадцать минут спустя и едва не задушил Радку в объятьях. Он был счастлив – по-настоящему, всеобъемлюще и очень искренне.

Я радовалась за них обоих и прятала за широкой улыбкой собственную грусть.

Этим вечером для меня в нашей комнате станет слишком тихо.

* * *

Пенная вечеринка. Гости, пиво и веселье.

Не мое веселье.

Я не думала, что столь стремительный отъезд Радки на меня так повлияет, но он повлиял – я скатилась в самую настоящую хандру. Мне было плевать на людей, на гостей, на это место в целом… – у меня больше не было подруги. Она была,… но ее не было.

Наполнить поднос, разнести напитки, вернуться, снова наполнить поднос. Не споткнуться, обойти очередного поддатого человека, извиниться, улыбнуться, предложить коктейль – я чувствовала себя вежливым роботом.

И впервые меня не радовало приближение пяти часов вечера.

Он не сделает, как Свен, никогда не сделает…

Свен был молодцом – он просто сказал ей: «Будь моей». Он не боялся рисковать, пробовать, открывать сердце, впускать туда женщину, предлагать ей себя. Он просто взял и протянул руку.

Совсем не как Логан.

При мысли о Логане мне делалось еще тоскливее – он приедет вновь, да. Но не скажет «давай уедем отсюда вместе» или «будь моей», или хотя бы «давай попробуем…». Он – хренов трус. И Радка была права: я совершенно не знала мистера «Синие глаза», совершенно. Где он жил, каким был вне этого места, чем дышал? С какого он вообще Уровня? Четырнадцатого? А что если с Пятнадцатого или выше? Тогда наша «дружба» заранее обречена. Но если он, как Свен, с Тринадцатого или ниже, я бы поехала за ним, не задумываясь.

Поехала бы.

Если бы меня пригласили.

Обнаженные груди, животы, лобки, мошонки, члены… Мы настолько привыкли ко всему этому, что уже не замечали собственной наготы. Вспомнилось, как мы впервые прибыли сюда, как мерили «униформу», вытаскивали из шкафа каблуки, удивлялись правилам. Радка, помнится, тогда шныряла по всем шкафам и совала нос то в ванную, то в холодильник… А после мы курили на балконе.

«Он, наверное, и член берет вилкой…» – качала она головой по поводу Логана.

Больше она не выдаст своих комментов, не поддержит, не предложит: «А давай возьмем выходной?» А ведь наш последний выходной действительно удался.

Когда к воротам зоны подъехал знакомый кабриолет, я пребывала в исключительно мрачном настроении.

* * *

(Foxes – Devil side)

– Выбрала зону?

– Нет.

– Хочешь подумать?

– Не знаю.

– Что-то случилось?

Он смотрел на меня внимательно, пытливо, а мне хотелось съязвить ему в лицо: «А тебе на самом деле есть до этого дело?»

– Хочешь, чтобы я выплакалась тебе в плечо?

Все-таки съязвила и тут же прикусила губу. Никогда до этого я не позволяла себе в его присутствии быть «капризной коровой» (коей называла меня в такие моменты Радка), но сейчас просто ничего не могла с собой поделать. Меня несло где-то изнутри; включилась голова, и включилась так яростно и дико, что впервые в жизни мне захотелось Логану все высказать. Про его нерешительность, про трусость, про изобилие придурошных «нравов» в его голове, превративших его в черствого и высокомерного сноба…