Медный король - Марина и Сергей Дяченко Страница 47

– А-а-а-а-а!

Они неслись, слившись в единое четвероногое существо, празднующее новый день жизни.

* * *

– У твоего брата были жены?

Они все-таки убили кормуху, убедившись, что вокруг нет стражи, зажарили птицу костре и съели вместе с мягкими костями.

– Нет, – Лукс встопорщил растопыренными пальцами шерсть на боку. – У него была одна невеста. Она мне совсем не нравилась. Я думал, может быть, он хоть вторую возьмет, какую я захочу.

Развияр потер кончик носа:

– Я не понимаю, как это. Две жены на двоих.

– Это только так говорится, что на двоих, – Лукс вздохнул. – С моим-то братцем, с Танцором, мне не досталось бы ничего. У всадника право первой ночи.

Развияр лег на спину. Ему ни с того ни с сего вспомнилась Джаль: что было бы, согласись она бежать с ним из замка? А ничего хорошего. Поймали бы обоих.

– А что стало с его невестой, когда его… когда он погиб?

– Вышла за другого, – равнодушно ответил Лукс.

– Она его любила?

– Откуда я знаю? – Лукс, кажется, немного обиделся.

Заканчивался день. Вечер был прохладнее вчерашнего, а тот был холоднее позавчерашнего: близилась осень, а за ней зима.

– Я знал одну девчонку, – помолчав, начал Лукс. – Из нашего клана. По-моему, она любила меня.

Развияр приподнялся на локте:

– Слушай, Лукс… А как у вас? У тебя? С женщинами? У тебя кто-то был?

Лукс принялся чистить когти на передних лапах – он всегда так делал, когда смущался. Странно было смотреть, как он ковыряет острой палочкой, добывая песчинки из-под загнутых костяных лезвий.

– У меня могло быть, только когда брат мой женится. И уступит мне вторую ночь.

– Странно. Я вот ни на ком не женился, а…

– Так ты же дикий! – вырвалось у Лукса. – То есть, я хотел сказать, что ваши обычаи дикие. Ну… не такие, как наши.

Развияр не обиделся. Он делил своих женщин с толпой стражников, и всем это казалось простым и естественным. А кому-то могло показаться диким. Мир широк.

– Как же ты теперь? – спросил он у Лукса.

Тот покраснел – смуглая кожа сделалась еще темнее.

– Если я женюсь, – вслух подумал Развияр, – получается, я должен отдать свою жену тебе?

– Ничего ты не должен.

– Нет, ну почему, – Развияр улыбнулся от осознания собственной щедрости. – Пожалуйста… Если увидишь девушку, которая тебе понравится, – скажи мне.

Лукс засмеялся. Развияр не понял, чего было больше в его смехе – смущения или благодарности.

* * *

Изголодавшись, зато насмотревшись вдоволь на повседневную жизнь имперских дорог и селений, они прибыли в первый по-настоящему значительный город на их пути. У городских ворот стояла не просто застава – каменное строение, не то казарма, не то тюрьма, не то контора. Выстояв длинную очередь, Лукс с Развияром вошли в прохладное сыроватое помещение и предстали перед старым, морщинистым, одноруким чиновником.

– Кто такие?

– Нагоры, – привычно сообщил Развияр. – Я всадник. А это мой брат. Идем из наших земель, смотрим Империю, набираемся ума…

Чиновник коротко взглянул на него из-под лысых надбровных дуг:

– Набираться ума – это правильно, это хорошо, маленький гекса… Ты правду говоришь, эта зверушка – твой родной брат?

– Я не зве… – начал Лукс и замолчал. В каменном помещении сделалось тихо, только слышно было, как гудит ожидающая допуска очередь.

– Документов у вас нет, конечно, – сказал чиновник. Его единственная рука перебирала бумаги на столе.

– Мы идем с земель нагоров, – сказал Развияр, стараясь, чтобы голос его звучал спокойно. – Там ни у кого нет…

– Патруль, – негромко сказал стражник.

Появилась троица молодцов при оружии. Развияр вспомнил, как переходили мост на границе: так легко перешли, что совсем потеряли бдительность…

– Отведите этих двоих для разбирательства, – велел однорукий стражникам. – Только в разные камеры. В разные.

* * *

Ночью ворота не закрылись, как можно было ожидать. В настоящем имперском городе жизнь кипела при свете солнца и при свете звезд. Сидя в вонючей клетушке, наполовину под землей, Развияр слышал, как гудит очередь, резко трубят сигнальные трубы, грохочут колеса и кричат вьючные животные. От скуки – и чтобы успокоиться – он стал вспоминать всех ездовых тварей, каких увидел за последние дни на дороге. Рогачи с горбами – это раз, их запрягают в повозки. Ракушники – животные с роговым панцирем на спине, вроде неровной чаши, куда так удобно грузить тюки – это два. Ездовые саможорки… На них ездят, кажется, только старшие чиновники, и только те, кому спешить некуда. Под днищем такой повозки прячутся черные панцирные гусеницы, втягиваются сами в себя и сами из себя выходят, вот гадость-то. Потому и называются саможорки. А со стороны кажется, что повозка едет сама…

Он лежал на каменном полу, забросив руки за голову. Страха почти не было. Он видывал в жизни многое, и скрипучий трюм «Чешуи», и рабский караван, и Восточную темницу в замке. И яму, куда его бросили после разбитого яйца огневухи, после первых смертей зверуинов. Там, в темноте, он отдал единственную свечку в жертву Медному королю и получил взамен… что он получил?

Развияр сел. Помотал головой, будто вытряхивая лишнюю мысль. Опять это смутное чувство; ему что-то очень нужно, и только Медный король может подать необходимое. Только нет под рукой ничего ценного, чтобы принести в жертву. И главное – не он ли, Развияр, обещал себе, что больше никогда не скажет эти слова – «Медный король, Медный король»?

Без скрипа открылась дверь. Вошел однорукий чиновник, следом двое стражников внесли стол и высокий бочонок. Однорукий уселся на бочонок, положил локоть на изрезанный, залитый чернилами стол. Прошмыгнув в закрывающуюся дверь, устроился на полу в уголке писарь – болезненно-тощий, блестяще-лысый, то и дело громко вздыхающий. Развернул свиток белой древесной коры и взял наизготовку перо.

Развияр, подумав, встал.

– Гекса? – негромко спросил чиновник.

– Наполовину. По матери.

Писарь вздохнул. Допросчик ухмыльнулся:

– Где же такие водятся?

– Селение в лесу. Народ называется «пригорки», – сказал Развияр, и перед глазами у него встала стена леса с мерцающими в кронах огоньками. – Выжигают в лесу поляны… сеют, жнут. Там я вырос.

Писарь снова вздохнул. Его перо было самопишущим – с чернильным жучком, насаженным на железный стержень. Развияр уже видел такие перья, но не держал в руках; жучок вяло шевелил лапами. Скоро засохнет.

– А настоящих гекса я никогда не видел, – Развияр глядел на жучка. – Даже не знаю, где они живут.