Чародей на том свете - Владимир Лещенко Страница 47

Вот за это и пострадал.

Ну, хорошо хоть уважили старость и камень ломать не поставили. На кухню определили – молоть зерно ручной мельницей для прокормления заключенных.

Слава Великому Змею, надсмотрщик попался незлой – тоже из России. Бывший вор, как-то обчистивший музей да утащивший оттуда пару священных скарабеев.

Так и таскал их с собой как талисман. Понравились они ему. А как подстрелили его во время облавы, жуки его прямиком сюда и перенесли.

Он мне даже иногда намордник разрешал снимать, чтобы я мукой мог слегка подкормиться. Кухонным рабам всем намордники надевали, дабы воровства не было…

Но самыми неприятными были сеансы покаяния – для нас, египтологов, их специально устраивали. В дни отдыха, что особенно нехорошо. Другие спят или в кости играют, к примеру. А нас, человек сто нашего брата там было, собирают в одно место, и какой-нибудь жречишка из расконвоированных начинает наши сочинения разбирать да носом тыкать, где мы ошибку сделали да где наврали.

А нам и спорить было нельзя, только кланяйся и говори – согрешил, мол, не по злобе, а по глупости…

Ну, слава Апопу (последнее было сказано уж очень нарочито громко), срок закончился, вышел на свободу с полным прощением. Переводами с русского языка занялся – хоть и мало платят, и работы немного, но с голоду не умрешь. Решил вот на старости лет в Сокарис съездить, полюбоваться хоть на столицу. Самый древний тут город, пятьсот миллионов душ…

– Вижу, расстроил я вас своим рассказом, – поглядел Каплун на потрясенного Даню. – Ну, не печальтесь. И, главное, не беспокойтесь. Вам ведь ничего такого не грозит, заставят только дать расписку в том, что отрекаетесь от лжеучения и всецело признаете Апопа, ну, может, сколько-то мани пожертвуете в казну… А насчет моей судьбы не огорчайтесь. Что такое семь лет по сравнению с тем, что я тут еще проживу? Это ж моя жизнь после смерти как-никак! – весело сообщил старик, хотя веселость эта показалась парню несколько наигранной.

– А скажите, – вопрос этот занимал Даниила все больше, ибо касался его судьбы даже сильнее, чем нелюбовь местного начальства к египтологам. – Вот вы сказали насчет вечной жизни… Что, тут все бессмертные?

– А вас, молодой человек, те, кто, как бы это сказать, пригласил сюда, не просветили разве? Впрочем, – тут же махнул рукой экс-академик, – как же иначе? Они не лгут, но и всей правды не говорят…

Он опасливо завертел головой.

– Ну что ж, растолкую вам все, как есть. Люди, подобно вам угодившие сюда при жизни, живут и умирают, как и в нормальных мирах. Иногда, хотя и нечасто, их души Ка и Ба продолжают свое существование тут, но уже в ином качестве. Что происходит с другими, бог знает.

Те, кто попал сюда уже после смерти, как я, к примеру, и в самом деле могут жить очень долго. Подчеркиваю, очень долго. Представьте себе, я здесь встречался с атлантами, в том числе и на каторге – кое-кто из бедолаг уже двенадцатое тысячелетие срок мотал.

Но… Человек мало годится для вечной жизни. Самоубийства, некоторые болезни – да-да, есть болезни, опасные и для душ… Плюс несчастные случаи, разбойники, войны. Правда, последние сто лет больших войн не было.

А кроме того, если самый бессмертный из бессмертных, препровожденный сюда по всем правилам некромантических ритуалов, хоть даже фараон, будет лишен воды, воздуха и пищи, то он умрет так же, как и вы. Если, разумеется, владыки его не оживят. Поговаривают, что так оживляют Эхнатона – сколько раз уж умирал в муках, бедолага.

Ну, что вы хотите спросить еще?

К моменту, когда их разговор закончился, за иллюминаторами Ладьи сгустились местные сумерки, и прочие соседи по каюте уже демонстративно готовились ко сну, давая собеседникам понять, что пора и им перестать нарушать тишину.

Растянувшись на циновке, Даня тут же провалился в сон без сновидений. Слишком много он узнал, и все это требовалось переварить.

Да, в конце концов, он просто устал – последние дни были чересчур насыщенными.

Проснулся он оттого, что кто-то решительно, хотя и не грубо, тряс его за плечо. Открыв глаза, Даня увидел наклонившуюся над ним самку демона.

– Извините, – сообщила нелюдь, – но это, кажется, вас.

Даниил ошалело повертел головой…

– …овторяю! – донеслось из невидимого громкоговорителя. – Всем новоприбывшим в Амдуат и находящимся в статусе Ра-Атума собраться на третьей носовой палубе. Повторяю, всем новоприбывшим, имеющим статус Ра-Атума, собраться на третьей носовой. Неявившихся ждут крупные неприятности.

И спустя полминуты на тон ниже и с явной насмешкой:

– Всем новоприбывшим… Короче, всем салагам, носящим золотые рожки, капитан Рех, внук достославной Амемит, приказывает прибыть на нос. И не сердите меня…

С нехорошим предчувствием (скорее, даже с уверенностью) гость Амдуата, кивнув на прощание демонице и проснувшемуся академику, побрел безлюдными в этот час коридорами Ладьи в направлении носа.

…На третьей носовой прогулочной палубе уже собралось человек пятьдесят, одетых так же, как и Даниил. Возраст от седых мужчин до прыщавых подростков. Даня даже улыбнулся про себя – сразу полсотни Ра-Атумов в одном месте!

Было среди них и несколько девиц, среди которых даже одна остроухая, вся в татуировке и пирсинге, размалеванная так, что вполне бы сошла за демоницу не самого высокого ранга.

Присутствовал тут и сам капитан-скорпион, но явно не он был инициатором этого сборища.

Перекрывая все входы и выходы на прогулочную палубу, стояли увешанные оружием люди и нелюди – от быкоголовых амбалов с дубинами до каких-то мелких субъектов с мохнатыми ногами, держащих наизготовку здоровенные ятаганы. Но больше всего было уже знакомых Дане кучерявых типов.

– Вроде еще человек пять должны подтянуться, – изрек капитан Рех, скользнув по Дане взглядом. – Подождем еще немного…

– Нет необходимости, кэп, – бросил кучерявый, судя по всему, старший среди стражей порядка.

На нем не было ничего, кроме зеленой юбки и пробитого в нескольких местах старого бронежилета, за спиной висел допотопный кремневый мушкет, а на груди – почти такой же древний «Узи».

– Нет необходимости, – его красные глаза прямо-таки обожгли Горового. – Тот, кого мы ищем, уже тут. Все свободны, господа, – бросил он.

Археолог хотел что-то спросить или потребовать адвоката – ничего более умного ему в голову не пришло, но почувствовал, что почему-то не может ни открыть рта, ни пошевелить рукой или ногой.

А потом непонятная сила поволокла его прочь с палубы, наружу, в рыжий сумрак ночи.

У борта «Месектет» покачивался, фыркая на малых оборотах, ощетинившийся стволами скорострельных пушек сине-белый катер, на палубе которого бродило с полдюжины вооруженных правоохранителей.

– Эй, на «Себеке», принимайте груз! – крикнул кто-то за спиной Даниила, залихватски свистнув.