Без поводыря - Андрей Дай Страница 47

– Прибывшие с вами, ваше высочество, войска должны как-то исправить ситуацию?

– Да-а-а. Здесь мы не можем допустить и тени сомнения… Впрочем, это не так важно. Вы, как я понимаю, принимаете наше предложение?

– Почту за честь, Николай Александрович. – Я тоже умею понимать намеки. Если о военных планах мне знать не положено, так и незачем пробовать. Не скажу, будто бы совершенно неинтересно. Просто – всему свое время. Все тайное рано или поздно становится явным.

– Вот и славно, – неожиданно искренне обрадовался наследник. И переглянулся с супругой.

– Только, ваше высочество… А как же быть с жандармским расследованием? Я ведь до сих пор в некотором роде обвиняюсь в государственных преступлениях. И мои люди…

– Я уже было решил, будто вы не спросите, – весело рассмеялся теперь уже мой прямой начальник. – Не волнуйтесь, Герман Густавович. Расследование прекращено, а дело отправлено в архив. Вам с вашими помощниками больше ничто не грозит.

– О! Благодарю! Это замечательный подарок, ваше императорское высочество!

– Ну что вы, – отмахнулся молодой принц. – Это пустяк. Не мог же я, представитель государя в этих землях, доверить все гражданское правление какому-то заговорщику и сепаратисту. Некоторые…

– Приверженцы традиций, – подсказала Минни, едва только заметила малейшее затруднение с подбором эпитетов в речи мужа.

– Вот-вот. Эти убеленные сединами приверженцы традиций могут нас не понять. Станут еще болтать… А кто-то ведь и станет слушать…

– Володя? Рескрипт, – тихо, будто бы чтобы не помешать супругу, попросила Дагмара у адъютанта.

– А вот это, – протягивая руку в сторону князя, мигом сориентировался великий князь, – действительно подарок.

– Что это? – щурясь, как слепец, пытался я разглядеть плывущие перед глазами буквы. – Простите, ваше высочество. Потрясение столь сильно… И доктор… Он пока запрещает мне читать.

– Позвольте мне? – жалобно попросил, выглянув из-за широких плеч Барятинского, Миша Карбышев.

– Да-да. Прочти, пожалуйста.

Секретарь осторожно, как величайшую ценность, кончиками пальцев принял документ, украшенный императорской печатью, прокашлялся и замер, побледнев. Его брови взлетели так, словно бы он увидел в тексте царского повеления вынесенный ему лично смертный приговор.

– Герман Густавович, – почему-то шепотом наконец сказал он. – Здесь сказано, что наш государь император, Александр Второй Освободитель сим дозволяет акционерному обществу «Западносибирская железная дорога» начать строительство согласно проведенным изысканиям. И повелевает: «Проложить путь железный, со станциями от четвертого до первого класса, на всем протяжении из Красноярска до Тюмени, с заходом в виднейшие города и поселения».

– Наш государь, Миша, – безуспешно пытаясь унять бьющееся, как дикая птица в клетке, сердце, выговорил я, – весьма разумен и мудр. Это поистине судьбоносное для востока страны решение! Начало великого транссибирского пути, который свяжет два великих океана!

– Ха! Ни хрена ж себе… – выдохнул, под дружный хохот всех моих гостей, бравый Владимир Барятинский.

– А я вам говорил, Володя. Дайте этому Лерхе палец – он непременно постарается откусить руку по локоть, – утирая слезы из уголка глаза, сквозь смех выговорил Никса. – Погодите, наш Герман еще и в Пекин свою чугунку протянуть пожелает!

– Эх, – горько вздохнул я. – Ваши слова, Николай Александрович, да Богу в уши бы! Как было бы здорово…

Чем, естественно, вызвал новое обострение хорошего настроения у всех присутствующих. И пока гости смеялись, жестом подозвал растерянно выглядевшего Карбышева и прошептал ему на ухо несколько слов. Тот аккуратно, как бомбу, положил царский рескрипт мне на одеяло и вышел из спальни.

– Коли так, ваше высочество, то и у меня будет вам подарок, – втиснулся я в первую же образовавшуюся паузу. – Только прежде позвольте вопрос? Скажите, что теперь будет с горным правлением?

– Это вы к чему? – в один миг вернув серьезное выражение лица, нахмурился Николай.

– Я, ваше императорское высочество, желал бы видеть в вашем краю порядок и единообразие в управлении. В Томске, смею надеяться, уже удалось покончить с разного рода злоупотреблениями…

– Да-да. Этот ваш Фонд! Наслышан. И дозволяю расширить это благое начинание на прочие области и губернии наместничества. Подготовьте потребные документы, я подпишу.

– Это хорошо, – кивнул я. – Однако же деятельность барнаульских начальников…

– Летом там примется за работу особая сыскная команда. Жандармы и чины контрольной палаты. Вы довольны?

– И это хорошо, – вынужден был я признать, наблюдая тем не менее явное недовольство на лице начальства. – Значит, есть все-таки шанс, что какая-то часть горных инженеров окажется свободной от исправления должности гражданских чиновников.

– Вполне может статься, – не слишком, впрочем, решительно согласился царевич.

– Тогда мой подарок непременно окажется к месту, – разулыбался я. И Миша вернулся так вовремя!

– Вот мой ответный подарок, Николай Александрович, – указал я на серый неряшливый булыжник, который Карбышев пристроил у меня на постели.

– Что это? – даже слегка привстав от любопытства, удивленно спросила Дагмара.

– Это, ваше высочество, серебряный самородок. В этом камне – не меньше трети чистого серебра. Изрядная часть свинца и меди, а остальное – пустая порода. И большая часть найденного моими людьми месторождения – необычайно, знаете ли, богатого – возлегает прямо на поверхности. Там даже слишком уж глубокие шахты рыть не придется.

– И сколько же, вы полагаете, можно там за год добывать?

– Думается мне, никак не меньше тысячи пудов уже очищенного металла. Предполагаю – даже существенно больше.

– По меньшей мере миллион рублей, – кивнул цесаревич. Протянул руку и взял с одеяла камень. – Так вот о чем она говорила…

– Кто? – Мне даже показалось, что я неверно его расслышал.

– Эта ваша… Сумасшедшая. Как ее там…

– Мы днями посещали Алексеевский монастырь, – от волнения в речи Дагмары прорезался резкий скандинавский акцент. – И у входа нас остановила эта… женщина.

– Домна Карловна? – уже зная ответ, все-таки спросил я. – Она вам что-то подарила?

– Она сказала… Эта юродивая…

– Она говорит по-французски, – вскинув брови, перебил жену Никса. – Представляете! Нищенка совершенно легко говорит по-французски!

– И по-немецки, – обрадовал я его. – Она обычно что-то дарит.

– Эта ваша…

– Домна Карловна, – напомнил я.

– Мадам Домна пообещала каждому из нас по подарку. Сказала, что все получат желаемое и что мы верно сделали, приехав в Сибирь. Минни она обещала…