Парадокс параллельных прямых. Книга первая - Татьяна Вильданова Страница 47

«Какой взрыв?!» – но не объяснять же ему сейчас, что никакого взрыва не было. Был собранный огнем огромный шар бесхозной энергии, моментально и бесшумно впитавшийся в его кожу. Чудо, что он выжил. Слава богу, что выжил!

– Всё, – Жан вынул из её рук зажженную свечу и вставил её внутрь фонаря, – уходим, – уже ставшим привычным жестом он сжал её пальцы и потащил прочь от решетки, – теперь уходим.

2

Опять начались бесконечные коридоры… коридоры… коридоры…

Сначала по ним бежали. Благо метки здесь были нарисованы настолько ярко и жирно, что чтобы их увидеть, не надо было замедлять бег. Потом, когда стало пресекаться дыхание, перешли на быстрый шаг.

«Только бы опять не пустили по следу собак… от них не уйдем… можно попытаться подняться у Цветочного рынка… здесь недалеко…»

– Нам лучше как можно быстрее подняться на поверхность, – не замедляя шаг, он попытался ввести Этьену в курс дела, – если будут искать, то могут спустить собак…

– Никто… не будет нас… искать, – пытаясь восстановить дыхание, пролепетала Этьена, – никто ничего не знает.

– Но взрыв…

– Его не было…

Жан остановился так резко, что она на полном ходу ткнулась лицом ему в плечо.

– Как, не было? Меня долбануло так, что до сих пор трясет! Или это опять очередной твой фокус?

– Не важно…вы обещали вывести нас в Сите… это ещё возможно?

– Да.

Выход должен был быть где-то здесь, Жан хорошо помнил эту крохотную, похожую на перевернутую кастрюлю пещерку. Но, не желая понапрасну обнадеживать Этьену, он собирался сначала убедиться сам. Тем более, что вертикальный колодец, которым заканчивалась штольня, выходил в подсобное помещение между павильонами и закрытым выходом со станции метрополитена, где, прежде чем выйти, наверняка пришлось бы сбивать замок. Даже если допустить, что замок там всё тот же, старый и расхлябанный (раньше они, чтобы выйти, просто вынимали его из пазов, а потом загоняли обратно), то всё равно, чтобы не привлекать внимания своим внешним видом, лучше всего было выйти на поверхность минут через сорок, когда продавцы закончат свою работу, а на улицах окончательно стемнеет.

– Подождите меня здесь, а я посмотрю метки, – он поднял фонарь и обвел взглядом стены, – кажется… – заметив тщательно вырисованный трилистник, он оставил Этьену и быстро пересек пещеру.

Всё верно. Даже отсюда было видно, что коридор, помеченный угольным листком, метров через шесть утыкался в стену, до самого потолка разлинованную узкими черными полосками. И только подойдя вплотную, можно было заметить дыру в потолке, в которую и уходили эти ступени.

– Сюда! – позвал Этьену Доре, – я нашел.

Девушка неуверенно оторвалась от стены и пошла, с каждым шагом всё больше оседая на пол.

– Эй!

Ещё не успев сообразить, что она падает, Жан рванулся навстречу и подставил руки.

– Что с вами! Эй!..

Даже через два плаща он почувствовал, насколько горячим было её тело. И легким. Настолько легким, что казалось, кроме самих плащей, другого груза на его руках не было.

– Этьена!!

Растерявшись, он так сильно встряхнул её, что голова запрокинулась, а в просветах между полузакрытыми ресницами фарфорово блеснули белки глаз.

«Заболела!..»

– Мать твою… – не зная, что теперь делать, растерянно пробормотал Доре.

Вот теперь он, действительно, растерялся. Растерялся настолько, что вместе с ней осел на пол и, неизвестно зачем, попытался расстегнуть обмотанный вокруг девушки плащ. Несколько минут он безуспешно искал пуговицы, потом сообразил, что ему мешает фонарь, отставил его в сторону и уже двумя руками нащупал прорези петель.

«А зачем? – так и не найдя пуговиц, и только сейчас вспомнив, что плащ-то это его, поэтому пуговиц он и не застегивал, а просто обернул её тогда полами, он приподнял ей голову и прислушался к дыханию, – простыла… либо в реке, либо здесь. Нет, в реке не могла. Там намок только я… Черт, – на долю секунды он словно увидел себя со стороны, – совсем спятил! Не всё ли равно, где?»

Продолжая одной рукой поддерживать её плечи, второй он машинально сбросил на землю сумку и задумался: «Что теперь делать?»

Идиотский вопрос, особенно, если учитывать, что Цветочный рынок, к которому он так стремился, находится практически у него над головой. Надо только подняться по лестнице, сбить замок с двери подвала и…

«Что, и? Я понятия не имею, к кому она хотела идти! Сейчас, – он отвернул рукав и взглянул на часы, – почти семь часов. Уже темно. Павильоны рынка закрыты. Можно попытаться… нет у Дворца правосудия наверняка напорюсь на патруль… у мэрии тоже. Можно попытаться перейти на Сент-Луи, а уже оттуда… – на долю секунды он увидел желтый круг света на потолке, кровать (думая о своей квартире он всегда представлял себе спальню. Возможно, оттого, что остальной квартиры он почти и не видел, утром после постели и душа сразу спускаясь в кафе, а вечером после окончания спектакля приползая домой и сразу валясь спать.) – дурак! Ко мне же нельзя! К ней – тоже! Если?… – он начал мысленно передирать всех своих знакомых, живущих не так далеко отсюда, – Нет, после «Сеюша» боши наверняка всех их перетрясли. Надо выбираться из города. Ни на кого нельзя рассчитывать… если только… Черт, это же почти в пригороде!.. – расширившимися глазами он напряженно уставился в грязную стену, – вот именно! Если только они всё ещё там. Конечно, там! А главное то, что отец Рене врач. Как же я сразу не вспомнил?! – встрепенулся Доре, – надо было сразу к нему идти!»

– Всё в порядке. Теперь всё будет в полном порядке.

Теперь, когда решение было принято, Жан почувствовал себя увереннее. Не теряя больше времени, он достал из сумки кусок веревки, продел в кольцо фонаря, завязал узел и накинул петлю себе на шею, потом подхватил девушку на руки и встал.

«Кажется, сюда… – ещё раз внимательно рассмотрел метки на стенах, – точно, сюда».

В неровном свете жирно блеснули три косых черных креста и перечеркивающая их короткая стрела, направленная вглубь одного из коридоров.

3

Он шел. Отдыхал стоя, опираясь спиной о стену, и опять шел.

Во время остановок, чтобы хоть как-то притушить жар, прижимал ладонь к раскаленной щеке Этьены. Или ко лбу, пылающему так же сухо и жарко. Именно этот жестокий жар пугал его больше всего. (Сам он никогда не болел, а болезни друзей сводились обычно либо к травмам, либо жестокому похмелью. Из прочих заболеваний в памяти сохранились только смутные воспоминания о туберкулезе, которым на протяжении многих лет болела их соседка, и пневмонии, от которой за несколько дней сгорела мать его друга Бино.)

Сгорела…

Этьена именно горела. Даже через два плаща этот жар обжигал ему руки.