Легенда об Ураульфе, или Три части Белого - Марина Аромштам Страница 47

Найя следила за этими приготовлениями, не отрывая глаз и не скрывая своего восхищения:

— Сьяна! Это чудесно! Ты будешь красивее всех!

— А мне-то это зачем? Я не мечтаю стать женою Правителя. — Сьяна почти не лгала. Хотя ее не включили в список первых красавиц, но тоже позволили участвовать в церемонии. Сорок самых красивых встанут на возвышении, а остальные будут гулять вокруг по поляне. Там их будет неплохо видно.

— Как ты думаешь, кто окажется самой красивой?

— Раньше самой красивой считали Трину, дочку Креонов. Но у нее за последние дни веки опухли от слез. И глаза покраснели, как у белого кролика. Уж не знаю, что будет. — Сьяна принялась подвязывать ленты к венку.

— Что с ней стряслось? Отчего она плачет?

— Боится, что ее выберет Ураульф.

У Найи на лице отразилось недоумение.

— Ну, что ты так смотришь? Трине нравится Зурдак. Помнишь, видный такой, высокий? Зурдак, между прочим, уже ее целовал. У Трины такие следы оставались на шее! Проступали через три слоя пудры. И она еще думала, я не замечу, — Сьяна хихикнула. — К тому же — не забывай: Трина — дочка охотника. Ураульф, скорее всего, кажется ей… некрасивым. — Узел ленты вышел неаккуратным, и Сьяне пришлось его перевязывать. — А на Лосином острове главное — красота.

— Ураульф — некрасивый? — Найя ослышалась? — Трина так о нем думает?

— Что, я не знаю Трины?

Какие упрямые эти ленты! Может, Сьяна плохо их отутюжила? А Найя — глупая девочка! — вылупила глаза, будто услышала невероятную новость. Сьяна еще мягко выразилась. На самом деле Трина считает, что Ураульф безобразен, — и поэтому плачет. Что ж! Можно ее понять.

— Ну, что ты так смотришь? Многие с Триной согласны. Он узкоглазый. По-твоему, это красиво?

— Я… — Найя осеклась на полуслове: вдруг она выдаст Сьяне свою сокровенную тайну? — Сьяна! Дело не в этом!

— Именно в этом.

— Если Трине не нравится Ураульф, зачем же ее отправляют на праздник?

— Креону он тоже не нравится. Поэтому и отправляют. Креон отсиделся дома во время войны в предгорьях, участвовал в празднике Красного Духа. Креон опасается: вдруг это ему припомнят? А если Трина станет женой Правителя, Креон и его семья окажутся в безопасности.

— Но она же не сможет любить Ураульфа!

— Ну, ты смешная! Разве об этом речь?

— А о чем же? Разве жених и невеста не должны полюбить друг друга?

Сьяна снисходительно посмотрела на Найю.

— От жены Правителя требуется другое.

— Другое? Какое другое?

— Она должна служить Правителю украшением. Чтобы все говорили: «А Правитель-то понимает: на Лосином острове главное — красота!» А еще пусть рожает красивых детей. Совету нужно, чтобы Правитель пустил на Острове корни.

— Мама мне говорила: счастливы дети любви. Они умножают Белое.

Сьяна фыркнула. Найя уже на нее не смотрела:

— Так вот почему сердился Мирче! Он сказал, это пыльный обычай. И добра от него не будет.

— Уж кому судить, так не Мирче! — тут же вспылила Сьяна. — Это День красоты, понятно? Слепым там нечего делать. Туда приходят смотреть. Нарядные девушки, все мужчины — с цветами. Все так ярко, нарядно. Как только объявят, кто станет женой Правителя, другие мужчины тоже смогут выбрать невесту. Вот когда будет весело! Мужчина бросает цветок под ноги девушке, старается, чтобы девушка на него наступила. Представляешь, как важно не промахнуться? А девушки кружатся по поляне, перескакивают через цветы. Что будет! Что будет! — Сьяна приладила ленты и, любуясь собой, качнула головой вправо-влево. — Можно случайно наступить не туда…

— Сьяна, — Найя вздохнула поглубже, — а Тайрэ, он тоже там будет?

— А куда ему деться? Тайрэ — там же, где Ураульф. А Ковард там, где Тайрэ, — Сьяна прикинулась равнодушной. — Они оба сопровождают Правителя.

— Можно, я тоже поеду? — Найя прижала руки к груди. — Я не буду мешать. Буду стоять в стороне. Но мне очень хочется посмотреть, кто кого выберет.

Сьяна сняла с головы венок и молча положила на столик у зеркала. И заговорила не сразу. Так что Найя воспользовалась молчанием, чтобы ее убедить:

— У меня в последнее время уже ничего не болит. Я крепко держусь в седле, сама взбираюсь на лошадь. Тебе не придется думать, как я доеду.

— А я и не думаю. Это не важно, что ты крепко сидишь в седле. Я вот вообще не езжу верхом. Мне это ни к чему. Ельнец, наш конюх, прекрасно меня довезет. Несколько смен светил нам придется пожить в гостинице. Там все сразу увидят, как ты ковыляешь. Станут тыкать пальцами: «Глядите, безногая — а явилась на День красоты!».

Сьяна погладила Найю по волосам:

— Это праздник не для тебя — раз ты стала калекой. Надо с этим смириться. А ведь я говорила Коварду…

И она отвернулась.

* * *

Всего две смены светил остается до праздника.

— Сверхваж! К вам советник Крутиклус.

— Входите, советник! У вас какое-то дело?

— Не смею рассчитывать на внимание… Сверхваж готовится к празднику. Завтра — День красоты. — Крутиклус вошел, беспокойно шмыгая глазками. Похоже, его знобило: он то и дело щупал свой шарф, плотно укутавший шею, — новый, роскошный, мягкий, из пуха горной козы. Но, кажется, шарф не спасал.

— Вы простудились, важ?

— Да. То есть, нет. Сверхваж, я пришел по важному делу. То есть, может, оно и не важное. Но должно показаться важным… Нужно, чтобы Правитель снизошел до просьбы Крутиклуса… То есть до просьбы старухи, у которой домик в предгорьях. Иначе Крутиклусу не поздоровится. То есть это будет невежливо. А Крутиклус, сверхважу известно, слывет обходительным. Он не склонен грубить. — У Крутиклуса на лбу выступил пот.

— Важ, вы не могли бы выражаться яснее? В чем состоит ваше дело?

Крутиклус снова шмыгнул глазками по сторонам:

— Сверхваж позволит Крутиклусу закрыть поплотнее дверь?

Не дожидаясь ответа, лекарь торопливо вернулся к двери, на мгновение замер, прислушиваясь, а потом на цыпочках подошел к Ураульфу:

— Тсс! Правитель! Послушайте! Вы победили горынов. И горыны вам благодарны.

Ураульф хотел возразить, но лекарь замахал на него руками.

— Они благодарны, поверьте. Я привез доказательства. — Он опять оглянулся. — Есть одна старая женщина. Одинокая, бедная. Ее дом — у самой границы. Так близко к Лосиному острову, что оттуда видно Долину. Она наблюдала битву и видела вашу победу. Она говорит, вы великий воин, вы ничего не боитесь. А мудрость ваша достойна того, чтобы ее воспевали. — Крутиклус прижал руки к груди.

Ураульф нахмурился. Крутиклус затараторил, чтобы не дать Правителю вставить слово: