Небесное Око - Дэвид Кек Страница 47

— Стойте, — отдал команду Конзар. Впрочем, прозвучавший приказ был излишним, поскольку лошади и сами остановились, а некоторые из них даже начали пятится.

Тракт раздваивался. Одна дорога вела в Ферангор и пророчила долгие дни обходного пути. Вторая — была проложена через Гесперандский лес и тянулась прямо к Монервею.

Ламорик пристально смотрел на развилку.

— На юг, — сказал молодой лорд. — Поедем по Ферангорскому тракту.

— Всего лишь лес отделяет нас от Хайэйшес, — промолвил Конзар.

— Насколько он способен замедлить скорость нашего продвижения?

— Это же Гесперанд, — ответил Конзар. — Объездной путь отнимет у нас не один день.

Они опоздают на турнир. Это понимали все. И сейчас Ламорик стоял перед непростым выбором: либо распустить отряд, бросив людей на милость судьбы на дорогах зимнего Эрреста, либо отправляться в путь — уже неважно куда.

— Значит, поедем в обход — просто поскачем быстрее, — решил Ламорик.

— Лорд Морин сказал, что турнир начнется через шесть дней.

— И что же скажешь мне ты, мой верный капитан?

— Нам предстоит проехать шестьдесят лиг, сир. Если мы двинем в обход, на дорогу уйдет несколько дней, а не часов.

— А что если мы бросим подводы и лошадей с грузом?

— Оружие можно взять в аренду. Но лошади измотаны после Сильвемера, и много от них ждать не приходится.

Повисло тягостное молчание. Люди внимательно слушали, ожидая, когда решится их участь.

Ламорик склонился в седле и, наконец, тщательно подбирая слова, начал:

— Сэр Эйгрин, до меня доходили слухи о людях, которым удавалось пересечь Гесперанд, оставшись при этом целыми и невидимыми.

Дьюранду казалось, что перед ним разыгрывается тщательно отрепетированный спектакль. Эйгрин сидел в седле, не отрывая взгляда от леса:

— Да, сир, были такие, которые входили в чащу и выходили из нее в добром здравии. Часть из них по пути ничего особенного не видели — только деревья и развалины. Те, в чьих сердцах тверда вера во Всевышнего…

— Ага, ты останешься в живых, если не притронешься ни к воде, ни к плодам, что растут в этом лесу, — закончил Берхард, поднимаясь в стременах. — Я не хочу оскорбить твои чувства, Эйгрин, но этот лес, если уж и не потусторонний мир, то очень к нему близок. Есть мы, и есть они. Внутри леса надо следовать десяткам, если не сотням правил.

— Верно, — произнес Конзар, всматриваясь в зеленый туннель, который образовывали сплетающиеся над дорогой ветви деревьев. Он повернулся лицом к отряду. — Я знаю о чем говорю. Много лет назад я с ребятами пересек этот лес.

Ламорик медленно кивнул и произнес:

— Я не хочу поворачивать назад.

Молодой лорд повернулся к отряду. Люди еще в Акконеле догадывались, что им предстоит, и в глубине души уже смирились. И все же Ламорик был должен обратиться к отряду с речью.

— Лорд Морин бросил мне вызов. Вы все видели сами. Он обещал, что на турнир приедет главный герольд Эрреста, чтобы стать свидетелем состязания. Судьба дала нам последний шанс, когда мы его уже не ждали. Больше фортуна не будет к нам столь благосклонна, — Ламорик посмотрел на них, задерживая взгляд на каждом члене отряда. — Я вижу в случившемся длань провидения. Нам надо ехать.

Никто не проронил ни слова.

Ламорик, пришпорив коня, первым въехал на лесную тропу. Отряд последовал за ним.

Над отрядом что-то шептало зеленое море листвы, через которое просачивались лучи заходящего солнца. Дьюранд задрал голову и на мгновение ему показалось, что он — утопающий, погружающийся в глубины океанской бездны. Потом это ощущение пропало.

— Держите ушки на макушке, — сдержанно произнес Гутред. — Пока вроде все тихо. Никому не спать, если хотите выбраться из этого леса живыми. Я говорил с браконьерами Гелебора. Они постоянно шастают по этому лесу и остаются невредимыми, потому что относятся к каждому листочку, как к скорпиону.

Во главе кавалькады ехал мрачный сэр Конзар. Меч и щит, которые рыцарь держал наготове, служили для Дьюранда лучшим предупреждением, чем все приказы и команды вместе взятые. И все же лес был зеленым и светлым. Дьюранд начал понимать ирданских крестьян, которые предпочли укрыться в этой чаще, не дожидаясь злого рока, который был готов обрушиться на их деревню. В лесу даже пахло иначе, приятней. В Ирлаке воздух был влажным, пропитанным запахом грязи и мокрой травы. В лесу, казалось, все еще царило лето. В Ирлаке деревья давно уже сбросили листву, здесь же она была зеленой. Но несмотря ни на что, Конзар держал оружие наготове.

Каждый часовой знает, что любая опасность с течением времени становится обыденностью. Страх пропадает. Через час дорога, покрытая лабиринтом каменистых кочек, пошла под уклон. Всадники, нарушив строй, сбились в кучу. Дьюранд с Гутредом оказались почти во главе кавалькады — впереди них скакали Конзар, Эйгрин и Ламорик. Теперь Дьюранду казалось, что они находятся под его надежной защитой.

— Ничего не понимаю, — донесся голос Ламорика. — Почему он лишил сына наследства? Что случилось с Альвен? — помолчав, молодой лорд добавил. — Бедный отец. Теперь его планам не суждено сбыться.

Конзар не отводил взгляда от петляющей дороги:

— Простите ваша светлость? — переспросил Эйгрин.

— Извините. Я о свадьбе. Мне минуло не больше тринадцати зим — я служил пажом в Уиндговере, когда отец объявил, что отдает Альвен в жены Радомору Ирлакскому. Я думал, что это лишь политика — союз верных короне герцогств и старых родов. Пара свадеб, и он свяжет Монервей, Ирлак и Гирет в союз верных государю земель. Потом я увидел ее будущего супруга. Я домой приехал на Зимний Излом. Альвен… знаете, она порой была остра на язык, и один из вассалов моего отца, Ситрик Гоул, буркнул под нос что-то про нее. Назвал ее то ли гадюкой, то ли мегерой. Помню, как обозвал его про себя сукиным сыном, но Радомор… Он, как молния, подскочил к Ситрику, выволок его во двор… Он поднял Гоула над землей. За шею. Этот болван болтался, словно на виселице, только вместо петли были руки Радомора. Эта свадьба была более чем союз благородных домов. Радомор любил ее, взял ее в жены, сражался за нее.

Дьюранд, задрав голову, подумал о Небесном Оке.

— И вот теперь Аильнор лишил сына наследства. Какую смерть приняла моя сестра? Альмора увидела ее в лодке? Что за ирония судьбы. Я думал, Альвен счастлива. У нее был ребенок.

У Дьюранда был ключ к разгадке. Он знал, что вызвало ярость Радомора. Он понимал, что пусть недолго, но он все же был тюремщиком Альвен и ее ребенка. Дьюранд все знал. "Сейчас или никогда, — решил он. — Если я смолчу, то больше не смогу называть себя мужчиной".

— Я все думаю и думаю об этом, — сказал Ламорик. — И вот нас занесло сюда, — закончил он, всматриваясь в заросли деревьев.

Дьюранд не мог больше молчать.