Тень - Дейв Дункан Страница 47

— Верно.

— Слушай, ты случаем не играешь на флейте? — поинтересовался Потро.

— Да вроде нет.

— Жаль. Я как-то учил одного флейтиста, он здорово схватывал, прямо на лету. — Паренек тараторил без умолку, словно птичка. — Ну, каждый зубчик гребня может сгибаться вправо, влево или выпрямляться вот эдак… Согласен? Это все и мы можем. У птиц, конечно, много других знаков, оттенков, ну, чтобы пошутить, подразниться и все такое прочее. Кое-какие я понимаю, но не много.

Назад у нас пальцы не гнутся… Ладно, давай попробуем. Налево, прямо, сильно вправо. Фу, до чего же ты нескладный, пальцы будто деревянные. Итак, восемь зубчиков для одного слова, односложного. Это значит «клюв». — И Потро показал, как правильно поставить пальцы.

Принц Тень выругался про себя и попытался повторить его жест.

— Птицы-то, конечно, не держат их столько времени в одном положении, они ими шевелят быстро-быстро, не успеют одно слово кончить, начинают другое. Чтобы вопрос задать, сперва задними зубчиками двигают, а потом уж передними. Так, это, значит, односложные слова. Поехали дальше. «Вода» у них из трех слогов — так, так и так.

— Я не поспеваю за тобой.

— Но это ж медленно, очень медленно! — воскликнул Потро. — Им тоже приходится приспосабливаться к нам, говорить помедленней. Твоего Острого Когтя даже дедушка с трудом понимает. Ничего, научится. Но по дороге сюда он наверняка переговаривался с дикими орлами, которых ты и не замечал вовсе. За минуту-другую он успевал рассказать им, кто он и кто ты, куда вы и откуда, всю свою жизнь от яйца до сегодня. За минуту орлы столько наговорят, нам и за день не успеть. Конечно, если захотят. Но больше они любят петь. Они слагают стихи и поэмы, длинные-длинные. Сутки напролет могут расписывать, к примеру, эту гору, какая она прекрасная и все такое. Они как разболтаются, бывает, ой-ой-ой!

У Сэлда уже руки затекли.

— Сложи обе вместе. Два пальца прямо: это Ба. Первый согни — Бе. Еще согни — Бо. Так, теперь первый выпрями, а второй согни — На. Всего девять: Ба, Бе, Бо, На, Не, Но, Са, Се, Со. Вот, смотри, «клюв»… нет, не так, я ведь показывал. «Клюв» — санеНЕсо!

Восемь пальцев разом — четыре слога, верно? И девять способов составить слог.

— Почему? Почему эта фигура означает Бо?

Потро нетерпеливо передернул плечами:

— Люди-то запоминают звуки, а не жесты, не знаки. Дед так говорит, он это все и придумал. СанеНЕсо легче запомнить, чем эдакую каракатицу. Выучиваешь сперва звуки, а потом фигуры; или наблюдаешь за птицами, что они выделывают и запоминаешь звуки и значения. Как «вода» будет, помнишь? БобоНЕса — бесеСЕна — сосоНАбо.

— А может, сразу учить орлов читать? — ехидно спросил Принц Тень.

Потро всплеснул ручонками:

— Ты хочешь учиться — или нет?

— Да, да, извини.

— Тогда не дури. Прочесть они прочтут, а написать ответ не смогут. Слушай: Ба, Бе, Бо, На, Не, Но, Са, Се, Со.

— Ба, Бе, Бо, На, Не, Се… Са, — запинался Сэлд.

— Нет! Ба, Бе, Бо, На, Не, Но, Са, Се, Со.

Минут через пять Потро вскочил.

— Хватит на первый раз, а то запутаешься. Выучи звуки и фигуры, а завтра возьмемся за слова. И разрабатывай пальцы, они у тебя страсть до чего негибкие. Я хуже не встречал. Пока!

Он задрал голову, помахал кому-то рукой, побежал к стене-насесту и вскарабкался на нее. Еще секунда — в воздухе мелькнула огромная крылатая тень, а мальчишка исчез. Сэлд с трудом удержался от крика — и тут появилась птица, она спокойно парила в небе, а на когтистой лапе, ухватившись за орлиную ногу и вытянув вперед собственные тонкие, как спички, ножки, восседал Потро. Вскоре орел со своим маленьким приятелем скрылся из виду.

Ни одно дело в Аллэбане не обходилось без этого крошечного сморщенного старичка. Бывший крестьянин, бывший священник, Карэмэн стал духовным отцом всей страны. Все шли к нему за советом — политики и священники, соседи и птицы. Он не имел титула, не занимал официального поста, но ничего без него не решалось. Спокойная, все понимающая усмешка старика была повсюду, подбадривала всех. Невозмутимым, грубоватым назвал его Укэррес, а Укэррес знал Карэмэна куда ближе, чем хотел показать.

Но стоило завести речь о птицах… Впервые Тени довелось присутствовать при этом представлении на тринадцатый день жизни в Аллэбане. Они с Карэмэном и несколько местных сидели на веранде, попивали сидр и обсуждали поездку Сэлда в Найнэр-Фон. Два старших внука Карэмэна отправятся с ним переводчиками, потому что Тень еще плоховато понимает по-птичьи. Освободить Ледяную Молнию — пустяковая задачка. Они спрячутся в горах и подождут, пока орлы доложат, что людей в гнезде нет. Тогда они прилетят и заберут орлицу с собой — ее же предупредят заранее.

Передать письмо Виндакса сложнее. Если оно попадет в руки Укэрреса или Элосы, даже самого герцога, потом концов не сыщешь. Найномэр не утаит послание принца, графиня тоже, но, вполне вероятно, их уже нет в замке, да и от несчастного случая никто не застрахован. Принц Тень должен оповестить о спасении Виндакса как можно больше людей. Значит, надо привлечь внимание. А привлечь внимание значит подвергнуться опасности.

Карэмэн предложил такой вариант: пусть Тень заберется на насест и станет рядом с Ледяной Молнией. Это будет впечатляюще! Острый Коготь, продолжал старик, подождет внизу, в поднимающемся вверх воздушном потоке. Если Сэлду придется спешно покинуть гнездо, орел подхватит его в воздухе.

Принц Тень судорожно сглотнул.

— А орел разберется, что к чему, на него можно положиться? — робко осведомился он.

И тут разразилась настоящая буря. Тихий старичок превратился в пламенного пророка. Он шагал взад-вперед по веранде, и потоком лились горькие, гневные слова. Судя по лицам остальных, для них все это было не внове, для них, но не для Сэлда. Он впервые слышал оратора, чье красноречие свергло с престола королей Аллэбана.

— Разберется?! Они не глупее нас. Умнее, гораздо умнее! Перестань считать их животными! Они — разумные существа, такие же разумные, как люди.

Это их мир, их, а не наш. Раскрой глаза — они же созданы для него, а мы нет. Орлы, и только орлы, правили миром и были счастливы — пока не явились люди.

Они не понимали, да и не могли понять. Мы стали охотиться на их дичь, вырывать у них пищу изо рта. Орлы щедры, и сначала они не возражали: ущерб был невелик. Но люди строили изгороди, засевали поля, и дичь больше не водилась в тех местах. Люди начали разводить скот. Как птицы могли понять, что это чужая собственность? Они сроду не знали другой собственности, кроме яиц. Они не понимали, что на этих новых зверей нельзя охотиться, они не могли нас слышать, люди же не умели читать по их гребням. Виноваты мы, потому что у орлов нет слуха, а у нас есть зрение. Люди и птицы стали врагами.

Потом люди открыли, что птица в колпачке беспомощна и безобидна. Как мы догадались? Наверное, узнали из древних книг Священного Ковчега. А может, нас надоумил счастливый случай — счастливый для людей.