Якудза из другого мира. Том II - Алексей Калинин Страница 47

Спринт с шестьюдесятью килограммами на плечах это тебе не плитка шоколада. Это язык на плече и пот градом. Это падение, поднятие и снова изнуряющий бег. Иногда сквозь град и вспышки молний. По скользкой лесной хвое, по болотам и через упавшие бревна. Это наказание, направленное на обучение, чтобы потом было легче выживать.

Не дойдет через голову…

Я отвлекся на воспоминания, а тело продолжало прыгать. На автомате, словно вспоминая чуть подзабытый путь. Я прыгнул в очередной раз и неожиданно ощутил, как моя ступня не приземлилась на жесткий камень, а зарылась в мягкий песок.

— Киоси! Я смог! И ты сможешь! — крикнул я, когда повернулся обратно. — Ты где?

— Я тут! — донеслось до меня.

Судя по голосу, расстояние было не больше пяти метров. Что же, не так уж и плохо — он тоже смог пройти через коварный камень и теперь на его пути оставалось всего ничего. Но вот как он пройдет это «всего ничего»?

Что будет, если соскользнет? Начнет всё заново?

Боль в груди полыхнула с новой силой. Я скривился, но удержался на ногах. Бултыха тоже не было. Значит, Киоси продолжает путь. Или нет? Я не услышал нового всплеска. Похоже, что он застыл на одном месте и вспоминает — куда ему прыгнуть.

Мотивация! Ему нужна мотивация!

— Киоси! Вспомни своих родителей! Сделай это не ради себя, а ради них! Если ты упадешь, то останешься навсегда инвалидом и не сможешь выполнить завет отца! Ты должен пройти! Ты воин и ты тот, кто отомстит за свою родню!

Всё это я кричал, слушая трели цикад и журчание воды.

— Вспомни, как тебе было тяжело, но ты выжил!

Шлепок…

— Ты отправлялся биться один против десятка преступников и не отступал ни на шаг! Ты храбрый малыш! Ты боец и никогда не отступаешь!

Шлепок…

— Ты сможешь! И мы с тобой вместе покараем мерзавцев за их грехи! Ты сможешь, тануки по имени Киоси!

Шлепок! Шлепок! Шлепок!

И вот уже оборотень влетает в мои расставленные руки и шепчет:

— Спасибо, Изаму-сама. Без тебя бы у меня ничего не получилось. О-у-у-у…

Он вырывается из моих рук и падает на мокрый песок. Меня в этот миг тоже сковывает судорога боли, но я держусь. Я нащупываю Киоси и пытаюсь его поднять:

— Держись, малой!

— Нет… я больше не могу. Прости…

— Как это прости? Я не прощу! А ну поднялся и пошел обратно!

— Я не могу… Последние метры все силы забрали. Отправляйся обратно сам. Брось меня…

Я чуть не сказал, что «русские своих не бросают». Только в последний момент исправился:

— Якудза своих не бросают. Забирайся ко мне на закорки и постарайся не дергаться, когда будет очередная вспышка. Иначе могу не удержаться…

— Брось меня.

— Я тебе сейчас с локтя заряжу, малой! Тело в бессознанке тащить будет легче. Или так, или так — выбирай!

Киоси вздохнул и нащупал мои плечи. Он забрался на спину, а я подхватил его под ноги. Да уж, не вес боевой нагрузки, но тоже ничего. Теперь я отвечаю за двоих и думать тоже должен за двоих.

— Держись крепче, малой!

Я прыгнул на первый камень. Поймал равновесие и судорогу боли. Они пришли почти одновременно. И вместе с пришедшей болью дернулся на спине Киоси.

— Терпи! Я сказал — терпи! — выкрикнул я.

Крикнул скорее себе, чем Киоси. И этот выплеск эмоций в самом деле облегчил приступ. Следующий прыжок прошел легче.

— Киоси! А ну повторяй за мной! И повторяй громче, чтобы все рыбы в округе слышали наш рев! Так будет легче! — гаркнул я.

— Давай! — проорал Киоси мне в ухо.

— Стих Владимира Орлова!

— Стих Влатимира Орвлова!

Понятно, не совсем привычны русские имена для японского языка.

— Я узнал, что у меня! — выкрикнул и прыгнул на новый камень.

— Я узнал, что у меня! — заголосил Киоси.

— Есть огромная семья!

Новый прыжок и новый рев на ухо:

— Есть огромная семья!

— И тропинка, и лесок!

— И тропинка, и лесок!

— В поле каждый колосок!..

Я прыгал и орал, что было мочи. Киоси орал мне на ухо тоже изо всех сил. Такой вот орущей бригадой мы продвигались с камня на камень. Я словно видел, как звуковая волна отражалась от камней и прилетала обратно. Я как будто стал летучей мышью, только вместо ультразвука использовал стих поэта. И звук возвращался, обозначая новый камень!

Он был словно вспышки молнии, когда мы бежали с полной боевой нагрузкой по ночному лесу. За краткий миг я успевал «сфотографировать» новую преграду и обежать её. Так и тут — я кричал и запоминал, откуда приходит звук. Я был одним целым со своим телом. И оно отзывалось на мои приказания. Даже правая нога не беспокоила, позабыв про перелом.

Я двигался, как хорошо отрегулированная машина. Орал и двигался. Только вперед. Только вперед! Только вперед!!!

Мы повалились с Киоси на песок в тот момент, когда особенно сильная вспышка боли заставила скрючиться в позу эмбриона.

— Вы молодцы, — раздался рядом сухой голос Норобу. — И почему вас всегда нужно заставлять болью?

После этого последовали два легких прикосновения к шее и боль исчезла. Вот только что она была, скручивала наши тела в бараний рог, а в следующий миг испарилась, как мука под дуновением сильного ветра.

— Чего развалились? Вставайте. Рыба готова, — проговорил сэнсэй.

— Да нам и тут хорошо, — ответил я, стягивая повязку. — Лежишь себе, смотришь на звезды и думаешь, что где-то там наверху все добрые и беззаботные. И никто не убивает своих учеников, лишь бы их научить прыгать по камешкам…

— Ох, кто-то сейчас договорится и снова отправится по «дороге мокрых камней», — сощурился сэнсэй.

— Всё, молчу, характер мягкий, — тут же поднял я ладони вверх. — Но скажи, надо было доводить до такой крайности? Киоси бы не смог вернуться обратно…

Сэнсэй помолчал немного, а потом протянул мне руку. Помог мне подняться. Киоси уже сидел у костра и уплетал вовсю жареную рыбеху. Даже не подождал меня… боевой товарищ.

— До крайности, говоришь… А между тем Киоси прыгал без повязки и без боли в груди. Я лишь обозначил ему удар, но не провел до конца. Потом шепнул, как всё нужно сделать, когда ты отправился прыгать по камням. Всё было направлено на тебя. Ты должен был прийти в соглашение со своим телом. И ты нашел его. «Дорога мокрых камней» как раз и направлена на это — на полное единение души и тела. Так ниндзя достигали совершенства… К тому же ещё и товарища не бросил. Эх, видел бы ты, как он скалился, когда ты прыгал обратно… Кстати, научишь стишку?