Счастье для ведьмы - Ольга Гусейнова Страница 47

– Ты права, друга потерять больно, но не смертельно. Истаю же не заменишь и не забудешь. Поверь, даже под влиянием вышедшего из-под контроля зверя и эмоций я связал нас, все взвесив. Твое лицо, фигура, манеры, речь – все именно такое, как я хочу… предпочитаю, даже в мелочах. Ты создана для меня. Яркая, как пламя, живая. Чувства бурлят – значит, страстная. Красивая… При этом характер мягкий, покладистый. Ты добрая, ласковая и ведомая. На язык острая, но маленькая перчинка в женщине не помешает, только добавит очарования. К тому же аккуратная и со вкусом. В общем и целом – моя идеальная пара. Предлагаю закрыть вопрос о замене на другую, я категорически против подобных предложений и обсуждений.

И вроде море комплиментов получила, а все вместе звучит как оскорбление – похожа на симпатичную покладистую овцу. И категоричное заявление о собственности бесит.

Неожиданно Эрн встал, заставив меня напрячься, но ничего такого: он просто подал мне флягу и мясо с кусочком хлеба. Фляга с настоем из ароматных полезных трав и ягод неожиданно оказалась горячей, но держать руками было терпимо. Горгул и без котелка нашел способ заварить чай. Заботливы-ый…

– Спасибо! – благодарно шепнула я.

Эх, мужчина меня из ада на себе вынес, чуть без шкуры не остался, ухаживает, поит и кормит, а я претензии предъявляю. Хотя законные, конечно. Этак меня без спроса все замуж тащить будут, нет уж. Поэтому проворчала:

– Все равно я не понимаю, как можно так легко и быстро принимать столь важные решения. Тем более без меня.

И решила завершить разговор на эту тему. Не первоочередная, подождет, не до того мне сейчас. Потом обдумаю эту ситуацию и выход из нее, а пока надо хотя бы прийти в себя.

Взглядом наткнулась на сумку, посмотрела на Эрна с розовой кожей на лице, и меня затопило стыдом. Отложила еду и чай, встала и, махнув на плащ, предложила:

– Ой, голова садовая, прости, пожалуйста, совсем мозги с этими приключениями растеряла! У меня же в сумке запасы есть. И главное – мази и зелья! Тебе для восстановления кожи очень пригодятся.

Эрн пересел на плащ, а я, порывшись в пространственном кармане, выложила рядом с ним целую гору всевозможных запасов. У меня и яблоки нашлись, и еда в стазисе, хоть и скудная, но лучше, чем всухомятку давиться. И котелок, который я наполнила водой из фляги и повесила над костром. Засыпав туда крупу и мясо, чтобы варить кашу, занялась Эрном. Дала ему выпить несколько настоек, и сама тоже парочку приняла – сразу же прошла тяжесть в мышцах. Удивительно, что горгул без колебаний и подозрений выпил все, что я ему дала. А ведь мог бы подумать, что отравлю и сбегу. Это безоговорочное доверие, с одной стороны, вызвало теплый прилив нежности, с другой – раздражение: неужели я настолько предсказуема?

Затем занялась местным лечением. Встала вплотную к Эрну и открыла большую банку с противоожоговой мазью, щедро напитанной магией. Эту чудно пахнущую прелесть мы еще с Измирой делали, проверенный и очень действенный состав.

Эрн сидел смирно и пристально смотрел на меня, разглядывая, кажется, каждую черточку. От его цепкого изучающего взгляда было неловко, а еще почему-то жарко. Мои пальцы заметно дрожали, когда я осторожно коснулась высоких скул, мягко провела до висков, щедро намазывая кожу. Облизнув пересохшие от волнения губы, я тщательно обработала лицо, потом необычные и забавные уши, затем сильную шею с пару раз нервно дернувшимся кадыком. Мазь мгновенно впитывалась, успокаивая красноту и сухость, магия делала свое дело.

Я уже решила, что закончила, когда Эрн развязал пояс и, распахнув кимоно, позволил ему мягкой волной упасть к его коленям. У меня чуть глаза на лоб не вылезли. Замерев с банкой в руке, я уставилась на мощный, рельефный, очень развитый физически торс пациента.

Собраться с мыслями мне помогла его кожа. Оказывается, Эрн везде пострадал, а когда я передвинулась ему за спину, и вовсе вздрогнула, увидев красные воспаленные рубцы. Даже затылок пока лысый. Яснее ясного, что моему спасателю пришлось заново наращивать кожу, он ее практически лишился за время перехода по пустоши. Скорее всего, именно в ту песчаную бурю, которую мы пережидали в яме.

Нанося толстым слоем мазь, я невесомо скользила пальцами по голове, шее, широким плечам, валикам мышц вдоль позвоночника, скульптурно вылепленной спине и предплечьям. По достоинству, на ощупь, можно сказать, собственными руками оценила яркую мужественность горгула, несмотря на поврежденную кожу.

Закончив со спиной и плечами, я наконец нашла в себе смелость вернуться к груди и животу. Работать под темнеющим взглядом Эрна было очень неловко, мое лицо предательски пылало от смущения и чего-то еще – поди разберись в своих ощущениях. Набрав мази, я начала обрабатывать грудь. Обвела каменные пласты мышц, пару раз задев коричневые горошинки сосков. Пациент неожиданно судорожно сглотнул, а его руки, лежавшие на бедрах, сжались в кулаки.

– Больно? – забеспокоилась я.

– Нет! – хрипло выдохнул он, вглядываясь в мои глаза своими, ставшими почти черными.

Ох уж эти мужчины, ничем не хотят выдать свою слабость!

Но когда я занялась ярко выраженными кубиками живота, то до меня, как до утки на десятые сутки, дошло, что «болит» у моего пациента. Эта «боль» весьма заметно топорщила штаны в области паха. Еще и подергивалась от нетерпения.

Все, теперь цвет моего лица наверняка конкурирует с волосами. Стыд, смущение, волнение и снова какое-то плохо идентифицируемое чувство полностью завладели мной. Под трели птичек и шепот ветра я молча намазала живот и бока Эрна. Затем сунула банку ему в руку и, кашлянув, попросила:

– Под штанами намажь сам, пожалуйста. Я пойду кашей займусь, кипит.

– А тебе самой после пустоши кожу намазать нигде не нужно? – хрипло, но с ощутимым предвкушением предложил Эрн.

– Нет, – пискнула я, – скоро все само заживет.

И сбежала к костру. Помешала кашу и, взяв флягу с водой и сумку, отправилась в кустики – умываться и приводить себя в порядок. Пользоваться едва-едва накопившимися крохами магии я не рискнула, поэтому пришлось довольствоваться доступным обиходом. Умылась, обтерла тело, переоделась в чистое и переплела волосы, предварительно вытряхнув из них песок. И сразу словно неподъемный груз с плеч сбросила. Порванную Лайро блузку и юбку, побывавшие в пустоши, я без раздумий кинула в костер, сжигая вместе с ними страх и ощущение случившейся там грязи.

– Расскажи, что там, в пещере, случилось, – глубокий бас Эрна прозвучал слишком глухо и с надтреснутой хрипотцой, в унисон моим мыслям.

Он остался полураздетым, только в штанах, отчего мой взгляд вновь прикипел к нему. Еще и звездюлина радостно подсвечивала его, будто на съемках, усиливая рельеф тела. Отведя взгляд, я не стала мучить мужчину сомнениями и подозрениями, передернула плечами и призналась:

– Мне впервые угрожали перерезать глотку, потом съесть… заживо, когда не останется выбора. Я всю ночь тряслась, ожидая нападения, а утром получила кулаком по лицу, потому что не поделилась водой. Затем мы подрались, но тут Лайро увидел твою брачную метку у меня на руке, и она спасла меня от худшего. С этого момента он вел себя как старый желчный хрыч, рассказывая о горгулах и наслаждаясь моей неосведомленностью. Как оказалось позже, он задумал дождаться тебя, точнее, твоего каменного зверя, а потом, когда ты отвлечешься на меня, – убить и содрать шкуру, чтобы самому выбраться из пустоши. В общем, мерзавец редкостный, хотя о мертвых плохо говорить нельзя.