Прислуга в гостинице духов - Ирина Матлак Страница 47

Он сделал паузу, и я незамедлительно ею воспользовалась:

– То есть вы предлагаете мне тоже… э-э-э… легализовать свою деятельность по части безымянных? Но я, по сути, вообще ничего не делаю. Герман сам сказал, что во мне нет ни капли сил безымянноборца. Все, что я могу, – это просто видеть безымянных и… некоторых других.

Последние слова вырвались непроизвольно, и я тут же пожалела, что об этом заикнулась, потому что Кирилл чуть подался мне навстречу и переспросил:

– Некоторых других?

– Духов, которых многие не замечают, – призналась я и поспешила вернуться к предыдущей теме: – Так вот. Как уже сказала, толку от меня немного и по-настоящему Герману я еще не помогала.

– А он считает иначе, – возразил Кирилл. – Как и заклинатель духов. Тэйрон не щедр на похвалы, но даже он признает присутствие в вас определенного таланта. К чему я веду – мне в самом деле хочется предложить вам внести коррективы в уже заключенный между нами договор. Ознакомьтесь. – Он протянул мне документ. – Это короткое приложение, где изложена ваша с Германом договоренность. В сущности, это просто формальность, но благодаря ей гонорары за работу вы будете получать вместе с основной зарплатой.

Документ я подписала почти сразу – в нем содержались ровно те коррективы, какие были озвучены. А далее владелец Большого Дома перешел к третьей причине, по которой вызвал меня на разговор. И причина эта носила знаменитое имя – Най. Кирилл поинтересовался, удалось ли мне решить эту проблему, и снова принес извинения за то, что не смог вовремя среагировать.

– У вас, должно быть, сложилось совершенно ужасное впечатление о Большом Доме, – вздохнул он, взъерошив свои рыжие волосы.

– Нет, что вы, – моментально возразила я. – Конечно, малоприятные моменты случаются, но они неизбежны в любом случае. А у меня теперь просто работа мечты!

Делая такое громкое заявление, душой я не покривила ничуть. Причастность к чудесам до сих пор меня не отпускала и вдохновляла как ничто другое.

– К слову о работе, – возникло ощущение, что непринужденность Кирилла сменилась напряжением и легкой настороженностью. – Я слышал, вы занялись подработкой, это так?

Испугавшись, что ему это не нравится, я заверила:

– Не беспокойтесь, на работу в Большом Доме это нисколько не повлияет, правда. Я просто… просто очень люблю рисовать и решила совмещать приятное с полезным.

Наверное, будь на месте Кирилла кто-нибудь другой, я бы так не откровенничала, но в данных обстоятельствах чувствовала, что это уместно.

Из кабинета выходила немного ошарашенная случившимся разговором, но довольная его результатами. Во-первых, я убедилась, что начальнику на своих подчиненных не плевать, особенно если учесть, что проблемами персонала должна заниматься скорее управляющая, нежели владелец. А во-вторых, официальная прибавка к зарплате тоже не могла не радовать. Единственное, что вызвало некоторое беспокойство, это реакция Кирилла на мою вторую работу. По этому поводу он не сказал ничего осуждающего, более того – даже взглядом не выдал хотя бы малейшего недовольства, и все-таки какой-то странный осадок от обсуждения этой темы у меня остался.

Чуд в комнате не наблюдалось, чему я даже порадовалась. Хотелось немного побыть в спокойном одиночестве и разобраться в заполняющих сознание мыслях.

День выдался долгим, насыщенным, кружащим голову не хуже вина. Время, проведенное за обучением в офисе, короткое путешествие в другой мир, экскурсия в обитель управляющей и как вишенка на торте – беседа с Кириллом, меня знатно вымотали.

Махнув рукой на учиненный духами и мной самой беспорядок, я вытащила на балкон стул и, укрывшись тонким одеялом, удобно на нем устроилась. Гроза прекратилась, дождь тоже, и теперь капли падали только с крыши, отбивая звучный ритм. Воздух был очень свежим, а умытая листва благоухала самим летом, которому подмигивали звезды, проглядывающие сквозь разрывы туч.

– Не помешаю? – неожиданно раздалось позади меня, и я едва не вскрикнула.

Обернувшись, наткнулась взглядом на стоящего рядом Германа, в упор смотрящего сверху вниз.

Несколько секунд просидев с открытым ртом, я мотнула головой и неопределенно пожала плечами. Спрашивается, зачем задавать такой вопрос, если уже и так вломился в мой номер?

– Дверь была приоткрыта, – словно прочитал он мои мысли и без перехода спросил: – О чем вы говорили с Кириллом?

Быть грубой я совсем не хотела, но и на вежливость меня не хватило:

– Вот у него и спроси.

Зевнув, я натянула одеяло повыше и снова устремила взгляд на улицу, по которой тащилась одинокая «одноглазая» машинка. Ночную тишину нарушало порыкивание старого двигателя, и по мокрому асфальту расстилалась дорожка бледно-желтого света. В этот момент мне почему-то вспомнилось, как мы с Германом ходили к заброшенной фабрике. Тогда тоже только-только прошел дождь, рядом с нами прогуливались комары, безымянные жаждали нас сожрать, но тот вечер все равно оставил после себя только приятные впечатления. А следом за этим воспоминанием вдруг пришло другое – с ярмарки, когда мы с безымянноборцем, неразрывно связанные, прыгали через костер…

Я помотала головой повторно, но толку от этого нехитрого действия было ноль. Герман подошел к перилам и, положив на них руки, тоже устремил взгляд в ночь, предоставляя мне возможность беспрепятственно его рассматривать.

Сегодня на нем были простые темные джинсы и такая же темная рубашка, контрастирующая со светлыми волосами. Вскоре на ум пришла еще одна сцена: уже в библиотеке, где он защитил меня от наглого духа желания. А после нее – странное, практически неуловимое ощущение, что Герман напоминает мне кого-то давно знакомого, но безнадежно забытого. Как будто по нарисованному памятью образу взяли и провели ластиком, оставив огромные белые полосы…

Пришлось мотать головой в третий раз, потому что чувство, когда не можешь что-то вспомнить, – одно из самых неприятных на свете.