Я демон! Что это меняет? - Даниил Ткаченко Страница 46

Тут на меня остро взглянула Кларисса, и, хоть она быстро опустила глаза, пряча истинные чувства, я успел заметить недоверие в ее взгляде.

– Умная сучка, – вздохнул внутри Демон. – Настолько умная, что это даже становится неудобным для нас…

– Не одна она. – Я посмотрел на Сатторию.

Эльфийка выглядела не просто уставшей, как все остальные, а прямо-таки погасшей, будто только что потеряла в бою друга.

– И убить нельзя… чертова клятва!..

– На Клэр клятва не распространяется, – поддел я его.

– Ты что, мелкий, сомневаешься, что я убил бы вампиршу? – Меня словно припечатали к стенке, дышать стало трудно, сердце зачастило, во рту в один миг пересохло. – Просто нет смысла убирать одну бабу, когда остается вторая, которая тоже нас подозревает. Нужно обеих заставить молчать.

– Да они вроде и так молчат, – смог выдавить я.

– Вот чтоб так и дальше было! – Демон выпустил из когтей мое сердце и позволил дышать. – Проследи за своей эльфой, а я внушу это вампирше.

«Ну-ну, посмотрим, как ты ей внушать будешь». – Я мысленно перевел дух.

Наши лошади разбежались во время боя, и теперь следовало их разыскать и изловить, я сделал шаг и тут же вспомнил о еще одной проблеме – мои сапоги снова оказались разорваны. Гра-ах! Что за невезение у меня с обувью?! Я уселся на землю, стянул разорванные по швам сапоги и попробовал отремонтировать их заклинанием Клэр. Ничего не вышло.

– Не мучайся, – раздался надо мной голос вампирши. – На кожу эта магия не подействует – это ведь производное животного, только на ткань.

Я вздохнул. Да, что сложная магия жизни плохо дается темным, я уже знал. Так, стоп!

– Светлый, а Светлый, не хочешь испытать свои силы? Я выделю тебе энергоканал.

Внутри фыркнули. Мне почудилось, или в голосе Светлого действительно было презрение?

– Гордый, значит? Учти, это и твое тело тоже, вот зашибу палец – постараюсь передать тебе всю полноту ощущений.

Я опять взял в руки сапог и только из упрямства попробовал отремонтировать его еще раз. Вдруг где-то в районе солнечного сплетения родилась как бы внутренняя щекотка и тоненькой струйкой пузырящегося шампанского побежала вверх, влилась в левое плечо и стекла по руке в мизинец, а через него – в сапог. Кожа, из которой он был сделан, повлажнела под моими пальцами и зашевелилась, как живая, разорванные края швов стали стягиваться сами собой и срослись без всяких ниток. Подошва еще более утолщилась и покрылась поперечными извитыми ребрышками наподобие тех, что были на современной обуви в моем родном мире. Я коснулся мизинцем второго сапога, и с ним произошла такая же метаморфоза. Теперь мои сапоги больше всего напоминали литые армейские берцы.

– Супер! Ну, спасибо тебе, Светлый!

Появилось чувство, что тот пожал плечами: подумаешь, типа. Вот гордец! Ну и пусть его, зато у меня теперь целые сапоги. Тут я ощутил, как замерзла моя левая рука, меня продрала дрожь, и захотелось растереть ладони одна о другую. Но едва я свел их вместе, как между ними пробили силовые разряды, кожу на правой руке ожгло кипятком, а левую словно заморозили жидким азотом. Ну, здорово, не хватало только, чтобы во мне развязали войну две противоположные магии! Я крепко стиснул ладони (и зубы заодно), заставляя холод и огонь в моих жилах перемешаться и утихнуть.

– Это всего один канал и мизинец, много сил ему не выпустить, а магия жизни нам еще может пригодиться, – уговаривал я Демона прекратить выжимать остатки светлой силы из тонкого энергоканала обратно в сторону солнечного сплетения.

– Да ему только щелку оставь! – упорствовал Темный. – Ты еще не знаешь этих светлых, они как бурьян – везде пробьются.

Изнутри тут же прилетел образ черного репейника: типа, сам ты бурьян. Наконец энергия Светлого была загнана куда-то вглубь, я перестал ее ощущать и мигом согрелся. Демон удовлетворенно рыкнул. Ну, чисто детский сад – песочницу не поделили!..

– Утихни, Волчонок, – беззлобно отозвался на мои мысли Демон. – Радуйся, что тебя из этой песочницы не выкидывают.

Я благоразумно промолчал, Демон довольно хмыкнул, из дальнего закутка сознания донесся презрительный смешок. Мдааа… хорошо, что у меня никогда не было старших братьев!..

– Неужели получилось? – Кларисса подхватила один из моих берцев. – Ну надо же! Ты прямо одна большая загадка, Райнэр.

– Да, Клэр, большая – вот ключевое слово. Только не загадка, а сюрприз. – Я усмехнулся и многозначительно подмигнул ей.

Ноздри вампирши раздулись, она бросила сапог обратно на землю и отвернулась. Вот и хорошо, отвлек ее: незачем лишний раз обращать внимание на мои таланты. Я обулся и встал, чтобы оглядеться вокруг. Оказалось, что Саттория сидит на камне неподалеку и медитирует – восстанавливает силы, а Олод уже внаглую потрошит имущество мертвых магов.

– Эй, зеленый, руки прочь от моих трофеев!

– Да ладно тебе, Райнэр, я же только посмотреть, чисто из научного интереса.

– Ага, как же, верю. – Я направился к нему. – И откуда слово такое выучил?

– Обижаешь. – Орк едва сдерживал смех. – Я все-таки маг – в кристалле прочитал.

Когда я к нему подошел, Олод уже обыскал тела и сложил все найденное на плащ одного из мертвых магов, расстеленный на земле.

– Я проверил – все чисто, – доложил орк, имея в виду, что защитных заклинаний на артефакты не наложено. Для надежности я осмотрел его находки с помощью демонического взора: если бывшие хозяева наложили на них вредоносные заклятия, защищающие от кражи или использования чужаком, то я бы увидел такие ауры: ведь любая ловушка устраивается с темными эмоциями, которые не скрыть от демона. Но артефакты действительно оказались чистыми.

Из трофеев особенно ценными были артефактные перстни, идентичные тем, что я снял с первого убийцы в городе, а также информационные кристаллы – их я без зазрения совести присвоил себе. Оружие – восемь кинжалов, четыре превосходных меча, столько же наборов метательных пластин и отравленных дротиков – мы решили продать в ближайшем городе, а выручку разделить поровну, как и золото из кошелей убийц. Еще раз для верности перетряхнув их вещи и не найдя больше ничего ценного, мы с Олодом спалили тела Огненными Пульсарами.

Прежде чем начать вонять горелыми костями, поджариваемая человеческая плоть некоторое время пахла весьма аппетитно. У меня даже в животе заурчало.

– Поесть бы… – синхронно моим мыслям произнес Олод.

– Угу, а все припасы на лошадях остались…

– Ничего: чалый к моему Малабору был привязан, так что не потеряется.

С этими словами орк протяжно и переливчато засвистел. Минуты через две вдалеке послышались тяжелая дробь лошадиных копыт и фырканье. Громадный оркский конь выступил из темноты, как ледокол из антарктической ночи, таща за собой на буксире упирающегося вьючного конька.