Ардагаст и братство тьмы - Дмитрий Баринов Страница 46

Ардагаст озабоченно теребил золотистый ус. Его войско не так уж велико: до пяти сотен. Зато — отборные, испытанные конники в доспехах. А подземное скопище вооружено кое-как, биться в строю наверняка не обучено — хоть и тьма, да не легион. Боя с конницей такие скопища не выдерживают. Даже слоны не так уж неодолимы для конницы — это он знал по Индии. Но здесь не степь, на лесных тропах не выстроишь дружину непобедимым сарматским клином, не погонишь по ним не выдержавшую первого удара толпу. Кузнецу нечисти не жалко. Пока одни будут заваливать своими трупами дорогу росам и их союзникам, другие зайдут в тыл. И в конце концов окружат, задавят числом, не дадут даже уйти. А их самих всё равно останется много. Достаточно много, чтобы двинуться дальше на юг, истребляя всех людей. Устоят ли пермяки, лишённые князей и дружины? Или миролюбивые удмурты? Хуже всего, если кто-нибудь — например, Уархаг, царь сарматов царских — додумается вооружить эту орду, всегда готовую убивать, железным оружием, посадить на коней... Но будет ли орда ему послушна?

— Как управляется кузнец со всей этой тьмой? — спросил Зореславич.

— У него, Яг-морта, Медведичей и обеих ведьм есть какие-то жезлы с черепами страховидными. И пасут они полчище своё нечистое, будто стадо. Когда верхами, когда летают на громадном коршуне. А у коршуна того — молнии из клюва, — ответил Волх.

Кудым с Перей разом помрачнели. А Лунг-отыр не без ехидства пояснил:

— Предки коми с востока бежали. Гнал их громовой коршун. Его послала Йома, подземная богиня, за то, что не хотели ей людей в жертву приносить. Чтобы они вернуться не посмели, ведьма-богиня Уральские горы подняла, Каму-реку проложила. Потому мы зовём коми зырянами — «оттеснёнными».

— Наши предки никуда не убегали, где они жили, там и мы живём, — с гордостью сказал Зорни-отыр.

— А Йоме у нас даже чёрные шаманы не молятся. Зачем злую бабу подземную звать? Разве их в среднем мире мало? — усмехнулся Зорни-шаман.

Перя обиженно засопел. Его 5тец, сверкнув глазами на манжар, простёр руку над огнём:

— Предками клянусь, медведями и людьми, этим огнём клянусь — сейчас коми не побегут от проклятой птицы! Если бы мог я, как ты, Лунг-отыр, летать и бить молниями, сразился бы с коршуном и в небе. Можешь мне дать такую силу, шаман рода Медведя?

— Шаманы духом летают, не телом. А молнии метать я только недавно научился, хотя всю жизнь шаманю, — снисходительно ответил манжар.

— Ты ещё многому не научился. Как, впрочем, любой из нас, — подал голос с ветки Аристей. — Медведь — зверь Громовника, а вы, Кудым и Перя, — воины Грома. Да, я могу наделить вас способностью к телесному полёту, а ваше оружие — силой Грома. Но только для этого боя. Пожалуй, научу летать в теле тебя, Лунг-отыр. Учти, это гораздо труднее, чем летать духом.

К костру подошёл дружинник и сказал:

— Солнце-Царь, к тебе старейшины печорцев и Або-шаман.

Четверо стариков в меховой одежде, сняв шапки, опустились на колени, склонив седые головы. Впереди них стоял невзрачный, низенький человек, которому на вид можно был дать и сорок, и пятьдесят, и гораздо больше лет. Чёрные волосы его уже изрядно запорошила седина. Круглое скуластое лицо с редкой бородкой было невозмутимо. Узкие тёмные глаза смотрели внимательно, испытующе. У пояса висели простенькие костяные амулеты — фигурки лебедей, на груди — позолоченная бронзовая бляха в виде крылатого оленя, что нёсся в прыжке, поджав ноги и закинув на спину рога. Человек этот преклонил колени вместе со стариками, но тут же сел на пятки и заговорил спокойным негромким голосом, в котором не было ни заискивания, ни дерзости:

— Ардагаст, вождь росов! Защити народ печорцев. Идут люди незнаемые из нижнего мира. Товар им не нужен, дань не нужна, только смерть наша нужна. Всех людей убивают, едят, женщин до смерти мучат. Войско Чернущего Идола, войско смерти — вот кто они. Все люди среднего мира им враги. Я, Або, солнечный шаман, знаю. Ты ищешь славы, войны, добычи? Победи это племя. Золото, самоцветы с их тел сними — богаче всех станешь. Какую хочешь дань тебе дадим, лучшими мехами.

Старики, развязав объёмистый мешок, протянули царю росов отборные шкуры: медведей, соболей, куниц.

— Ваши меха хороши, но мы, я и моё войско, — на Пути Солнца. А на нём нельзя брать никакую добычу и никакую дань. Но нельзя и уклониться от боя со злом. Встаньте, отцы! Не пристало вам стоять на коленях передо мной, молодым. Да, я иду войной на людей незнаемых и тех, кто их выпустил из преисподней. Пусть ваши воины станут рядом с моими.

Старики печорцы, удивлённые, заговорили по-своему. Они привыкли откупаться данью от коми и манжар. Но чтобы вождь сильного южного войска взялся защищать их даром, так же, как они сами помогали друг другу? Шаман (похоже, единственный из них говоривший по-сарматски) с довольной улыбкой сказал, указывая на своего золотистого летящего оленя:

— Это хорошо, царь. Вот твой зверь — Мяндаш, человек-олень верхнего мира. Золотые рога его — Солнце. Иди за ним — и пройдёшь по земле и по небу до самого дома Солнца, до Белого острова... А меха возьми: это не дань, это подарок, не возьмёшь — нас обидишь.

Довольная Ларишка уже прикидывала, что можно сшить из печорских шкур.

— Наши охотники — за Печорой, с лодками. Бери их в своё войско, не пожалеешь, — сказал Або.

— Скажи, шаман, кто эти, на зверях, — люди или бесы? — спросил царь.

— На медведях едут сюдбя, великаны-людоеды. На лисах и зайцах — дубовые и сосновые великаны. А на земляных быках — подземные сииртя. Было время — лежали на севере великие льды, а на юге — холодная степь. Люди зверям-богам молились. Самый сильный и добрый из тех богов был Йенгора, Великий Земляной Бык. На его детей люди охотились. Потом растаяли льды от жара золотых рогов Небесной Оленихи, потекли реки, раскинулись болота, и потонули в них земляные быки. Тогда Йенгора в нижний ушёл, и с ним — его уцелевшие дети. А за ними — сииртя. Только не все. Пришёл к людям Мяндаш, сын оленя и женщины, принёс слово Небесной Оленихи: «Теперь на оленей, на лосей охотьтесь». Печорцы до сих пор так живут. А сииртя дошли до Ледяного моря, там шаманы упросили Хозяйку Моря, она позволила морских зверей бить. А подземные сииртя земляных быков пасут. Как пермяки коров, как сарматы коней. И деревянные великаны подземных сииртя слушают.

Негромкий голос шамана звучал вдохновенно, казалось, он сам видел то, о чём говорил. Сколько же лет было этому неказистому человеку, ростом уступавшему даже Зорни-шаману?

— Словом, поднялись на нас все тролли и великаны, земные и подземные, — потёр затылок Сигвульф. — И нет на них Тора-Перуна.

— Перуна нет, зато есть Перя, — подмигнул Волх могучему пермяку. Два лесных князя успели подружиться. Особенно сблизила их страсть к охоте.

Перя погладил палицу.

— Бил я всякую нечисть и эту побью. Только вот... — замялся он. — Прямо на восток отсюда — гора Тельпосиз. Там жильё Войпеля, бога северного ветра. Сильный бог, злой, сердитый. Он вам враг. А я никогда с богами не бился.