Клинки Керитона. Дорога на Эрфилар - Андрей Голышков Страница 46
Клинки Керитона. Дорога на Эрфилар - Андрей Голышков читать онлайн бесплатно
— А комендант как на тебя смотрит?
— Да ничего так. Говорит: «Живи, Фэнчик, чего с тебя взять, не озоруй только». Иногда, куры-утки, и сам медячком одарит.
— У меня есть для тебя работёнка.
— У вас, сиорий? Но я… — он выпростал из-под шкуры культю и замахал ею. — У меня, не считая ног, всего три пальца.
— Это не имеет значения, главное, что у тебя два глаза. Они-то целы, надеюсь?
— Да я вообще аки ястреб степной… зоркий, куры-утки…
— Понял я, понял. Ну так что, возьмёшься за работу?
— А как же!
— Зоркий, говоришь, — Чарэс не сдержал улыбки, он бросил в кружку ещё монету. На этот раз монета была серебряная.
Глаза Фэнчика алчно вспыхнули.
— И правда зоркий.
— Что надо делать?
— Задание несложное. Всего-то и делов, что сидеть здесь и наблюдать за входом в трактир. Помимо этого, я заплачу тебе по пять риили за день и ещё по пять за каждую ночь. Хватит?
— Да, сиорий, более чем! А за кем мне следить?
— За молодым сиуртом с пееро и его спутником, болезного вида юношей. Одеты они скромно, оба среднего роста; онталар плотный, можно даже сказать, что толстый, в балахоне, и при посохе; мальчишка, наоборот, худой, в беретке фетровой ходит и плаще, поверх кожаной куртки, на крючках. У онталара волосы и глаза чёрные, лицо широкое, нос приплюснут немного. Кожа как у жабы, ну ты знаешь. Пееро у него серенький такой в полоску, думаю, больше сиуртов здесь не найдёшь, так что пееро ты не попутаешь. Парнишке на вид лет пятнадцать, скорее больше, но из-за болезненного вида определить трудно. Волосы русые, хотя… скорее пепельные, до плеч — ни хвоста, ни косы, ничего. Смазливый такой, понимаешь, о чём я? Бабам, короче, когда вырастет, будет нравиться.
— Тиу, мож, какие или ещё что есть?
— На кой ляд тебе тиу? Тебе что этого мало? Да по моему описанию их слепой на ощупь опознает.
— Похоже, я знаю, про кого вы, — образумился пристыженный Фэнчик и на проступивший в облаках Лайс поглядел щурясь, противно так — по-крысиному.
— Тише ты, не ори! — Чарэс почесал медяком изуродованную огнём левую щёку.
— Здесь они, — сглотнул нищий, — онталар раза по три на день к Феарку бегает. А синюшный, второй значит, который день внутри сидит безвылазно.
— Это я уже знаю, но начало хорошее, — монетка звякнула о дно кружки, — продолжай в том же духе. Когда кто-то из них выйдет из трактира, тебе надо будет подать условный знак. Мои окна как раз над входом. Если же меня по какой-либо причине не будет на месте, оставишь записку на имя сиория Чарэса Томмара. Видишь, сколько народу подвалило, а ещё вчера караван со стороны Ойхорота пришёл, я один за всем не услежу. Надеюсь, ты будешь достаточно осторожен, и онталар с мальчишкой не заметят повышенного к себе интереса.
— Всё будет исполнено в лучшем виде, сиорий Чарэс. Не сомневайтесь. Я — ваш человек, — губы калеки расползлись в улыбке, на этот раз ясной — хоть картину с него малюй. — А какой знак мне подать, если что?
— Ты петь умеешь? Или свистеть затейливо?
— Свистеть нет — зубов мало, шипеть могу, — он беззубо осклабился. — А вот спеть — запросто, — и, не дождавшись одобрения, загорлапанил:
— Да тише ты! — остановил его Чарэс. «Послали Боги помощничка. Понятно теперь, отчего у тебя зубов мало, певун». — Верю, хорошая песня, её и ори, если что.
— Ага, песня хорошая — жалостливая. Там дальше вообще угарно будет, — он осёкся, увидев вспыхнувшие в глазах Чарэса огоньки недовольства. — Если сиорию не понравилось, я ещё одну знаю, та вообще страдальческая, про любовь безответную, — попытался реабилитироваться он. — Грустная, аж нутро выворачивает. Бабы — так те рыдают и на всё готовые делаются. Я её всегда вою, как выпью, или если с бабой, куры-утки, того-этого приспичит.
— Не надо страдальческой, — обрубил Чарэс похотливого травника, — и того-этого нам не надо. Лучше про кобылу вой.
— Как скажете, сиорий Чарэс.
— Ты мне вот что скажи, Фэнчик. Где тут у вас Веровик? Как не искал, ни одного не увидел.
— В Узуне Веровиков и не было никогда. Зачем, когда тут совсем рядом два — старые, намоленные. Один лигах в трёх, это если через Западную стрелку на Триимви поедете. Второй ближе, на восточном тракте. Лиги две не больше, но этот не у самой дороги, а свернуть надо на Химины, деревенька такая. Указатель есть.
«Ага, — задумался Чарэс, — три лиги не десять, но уезжать на восток, тогда как мои подопечные так и норовят улепётнуть на запад, как-то неправильно. Нет уж, лучше я по западной дороге поеду, тем паче, что Веровик, как выходит, стоит у самого тракта. И всё это время дорога будет у меня под наблюдением».
Дело, собственно, было в том, что Чарэс Томмар, он же Ляма, он же Рэмо ра'Вим из Ксалады, изволил родиться в этот осенний денёк. А его многострадальная мать, не вытянув, умерла при родах, оставив дитятку круглым сиротой, и он, как бы ни был занят, каждый год в этот день приходил к Веровику и молился за спасение её грешной души.
— Может, проводить? А то, куры-утки, заблукаете ещё. Цоррб злющий у нас по округе бродит.
— Сам найду. А про цоррба ты сейчас серьёзно сказал?
— А то! Говорят это тот самый цоррб, в котором дух самого Алу'Вера живёт.
— Кто говорит-то?
— Хабуа.
— Ты и Хабуа знаешь?
— А кто его здесь, куры-утки, не знает.
— Ясно. Буду иметь в виду. А ты, зубастый, не скучай. До вечера меня не будет, так что не горлопань без причины. Если тихо всё будет, навещу, как приеду, деньжат подкину.
— Понял, сиорий. Всё сделаю, — довольно закивал Фэнчик, помахивая в след Чарэсу куцей ладонью.
* * *
Он встретил их на развилке, у древнего, почти уже набок завалившегося деревянного указателя. Одна из дорог — на Гевер — забирала правее и пропадала из вида за языком леса. Другая — та, что вела в Триимви, — падала вниз, извиваясь змеёй среди скал. Третья — Северный тракт, ведший к Узуну и дальше, — осталась у Чарэса за спиной.
Сначала он увидел лишь одного, сидевшего на широкобёдром вороном жеребце. Чарэс инстинктивно натянул поводья. Чалая фыркнула. Незнакомец повернулся и заметил его, ладонь в кожаной со стальными вставками перчатке опустилась на навершие рукояти меча.
На нём был белый плащ с бардовым кантом, что не оставляло сомнений в его принадлежности к жрецам Ткавела. Лицо, казалось, отсутствовало, и виной тому был не глубокий капюшон — оно сплошь было покрыто чёрными и бардовыми крест-накрест повязками; видны были лишь полоска рта и песочно-жёлтые проблёскивавшие точки глаз.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments