Бегство от Бессмертия - Алекса Марина Страница 46

– Пожалуйста, побудь еще королевой бала, – он наклонился ко мне, проведя пальцами по моей щеке.

Я глухо зарычала. Его глаза, до этого огромные, напитанные счастьем, обрели вид змеиных полосок:

– Что?

– Я хочу вернуться, я устала…

– Ты не можешь устать, ты вампир.

– Я хочу в свою комнату.

Теперь его лицо приняло величественное выражение:

– Дели, позже, сейчас у нас гости, ты хозяйка праздника и не имеешь права покидать их. Вернемся, – он опять взял меня за руку, и я снова оказалась на цветочном троне.

Больше мы с Филиппом не общались, он, то появлялся рядом со мной, чтобы принять подарки и поздравления, то исчезал. И в такие моменты я ловила на себе торжествующий взгляд Лукреции, которая в момент нашего бракосочетания находилась в состоянии крайнего отчаяния.

А я занималась самым понравившимся мне подарком, привезенным с гор у восточного моря, снежным барсом. Сила, мощь, красота и независимый характер этого огромного кота завораживали. Он очень походил на нас, вампиров, отличаясь в главном, он никого не хотел контролировать, потому что сам жаждал свободы, которую в глубине души я ему пообещала.

Настало время, когда ночь теряет свои краски, а луна бледнеет. Гости стали прощаться и растворялись прямо в зале, оставляя на зеркальном черном полу легкие световые всполохи.

Когда прощались Гаюс и Шарлотта, то в глазах отца я прочитала злость и недоумение. Шарлота же была откровенно напугана. Я уловила часть разговора между Гаюсом и Филиппом, говорившими очень тихо:

– Ты должен, это твоя миссия, – настаивал на чем-то Гаюс.

– Да, я помню, но нигде не сказано, что я это должен сделать именно сегодня.

– Подумай об Аароне и Ядвиге, они хотели, чтобы ты исполнил их желание.

– Они хотели, чтобы, прежде всего, я был счастлив, – зло возразил Филипп.

– Подумай, мы столько ждали, момент, наконец, настал, – предпринял Гаюс последнюю попытку.

– Я сообщу тебе, когда приму решение, – властным голосом закончил разговор молодой Глава клана Аарона.

Гаюс взглянул на меня, как скупец, отдающий под давлением значительную сумму, и исчез вслед за Шарлоттой.

Филипп, все еще обдумывая разговор, который как я ни старалась, не могла расшифровать в его голове, так плотно он был затуманен, посмотрел на меня:

– Дели, там Фло приготовила комнату…

– Ты обещал, что я смогу уйти в свою, – перебила я резче, чем собиралась.

– Да, конечно, раз обещал, – догнал меня прохладный голос, когда я взлетала по лестнице, таща за собой диковинного зверя.

Барс почувствовал во мне родственную душу, я тоже была на цепи, как и он, только эта цепь называлась «принадлежность к виду».

В комнате я спустила зверя с цепи, расстегнув даже ошейник. Барс с благодарностью взглянул на меня и отправился обследовать жилище. Покрутившись по комнате Рольф, так я назвала своего нового друга, улегся на кровати, чем вызвал мой смех:

– Ну, вот и нашлось применение этой детали интерьера.

Улегшийся кот уставился на меня огромными желтыми глазами как бы спрашивая:

– Ну, что, чем займемся?

Я присела рядом и зарылась в мягкий пушистый мех Рольфа:

– Какой ты теплый…

Зверь заурчал громко и расслаблено, будто посыпались крупные горошины. И обняв его за шею, я улеглась на кровать, уткнувшись в шкуру носом. Рядом с этим живым зверем, я тоже чувствовала себя живой.

* * *

Потянулись бесконечные дни и ночи в замке. Ночью мы с Рольфом носились по лесу, он охотился, а я наблюдала, дни я проводила в библиотеке Филиппа, а Рольф спал на ковре у моего кресла или ловил птиц в саду. Аякса я не видела, он вместе с другими слугами патрулировал земли клана.

С Филиппом я чаще всего встречалась в библиотеке, которая была раза в три больше библиотеки в нашем замке, и я пристрастилась к чтению. Он помогал мне выбирать книги, отвечал на вопросы, слушал мои переводы с латинского, греческого и арабского. Еще сопровождал меня на охоте, но жили мы по-прежнему в разных комнатах, свою я делила только с Рольфом.

Между барсом и Филиппом установились прохладные отношения. Они просто друг друга не замечали. И если не отдавливали друг другу ноги, то только по причине природной уникальной координации.

С Лукрецией виделась несколько раз мельком в замке, но она видимо была предупреждена Филиппом и старалась не попадаться мне на глаза. Я ее не боялась, во-первых, потому, что могла предвидеть ее появление, Лукреция была простым вампиром и передвигалась не так как мы, а во-вторых, я, став бессмертной, стала очень раздражительной, и никто не гарантировал, что при стычке не сотру ее в порошок. Может поэтому, мой муж прятал от меня свою подружку, но меня это совершенно не задевало. Я очень скучала по Седрику, мне не хватало его влюбленных зеленых глаз, тепла кожи и веселого смеха. Теперь я сама себе была хозяйкой, никто не контролировал, куда и когда я ухожу и когда возвращаюсь. Филипп «правил» своей частью мира не пытаясь приблизиться ко мне. Были попытки привлечь меня к «контролю» как высшую, но все разбилось о мою непроходимую неграмотность. Гаюс совсем не занимался моим образованием. Я, конечно, имела представление о короле, о графствах, окружающих нас, об общем строении мира. Но для постижения всех тайн мира нужны были более конкретные знания, которые я могла получить от Филиппа, но старалась, как можно реже оставаться с ним наедине. Все семейные вопросы мы решали в библиотеке, в которой встречались днем, будь то прием гостей или подготовка охоты. Глава клана по-прежнему указывал время и место питания. Это было важно особенно сейчас, когда нашим землям угрожали пришедшие с севера кочевники, выбитые, но постоянно кружащие недалеко от наших границ. Все свободные вампиры отправлялись каждую ночь на патрулирование.

После того как я покинула Седрика, моя жизнь стала печальной и одинокой, и даже Аякс перестал быть моим личным хранителем. Ценившийся за мощь и силу, возглавил один из передовых отрядов обороны. Со мной был только мой кот, такая же неприкаянная душа, вырванная насильно из привычного мира и принесенная в жертву тщеславию и амбициям. Он – потому, что уникальный подарок, а я – причина какой-то сделки между Гаюсом и Филиппом. Каждую ночь мы выскальзывали из западных ворот и отправлялись исследовать новые земли. Знал ли Филипп про наши путешествия? Я думаю, что знал, так как иногда, уходя на закате и приходя рано утром, я заставала его на башне, наблюдающим за нами, но не разу он не спросил меня ни о чем.

Однажды, забравшись дальше, чем обычно, я почувствовала странную смесь запахов. Пахло костром, человеческой пищей, людьми и еще чем-то напоминающим про королевские балы, духи и пудру. Удивившись, что могут делать придворные в такой глуши, я подкралась поближе. Две повозки, покрыты цветными тряпками. На натянутых между ними веревках сушилось пестрое и ветхое белье. На еловом лапнике, возле костра дремали и копошились люди, их было не много, пять человек и двое детей. Смуглый старик мешал деревянным черпаком варево в котелке, висевшем над огнем, а сидевший, прямо на охапке хвороста парнишка играл на лютне. Они были похожи на цыган, если бы не одно но, их запах не был запахом цыган и немытых тел, от них пахло духами и пудрой.