Хитник - Михаил Бабкин Страница 46

– Эге, – обрадовался Федул, – а шутка-то удалась! Натурально нейро-лингвистическое программирование стряслось! Которое, Глеб, является мощнейшим двигателем ситуативных процессов, влекущих за собой ожидаемую реакцию конкретного индивидуума. Адекватно, понимаешь, произведённому на субъект вербальному воздействию. Я знаю, я читал.

– Ух и загнул, ох и отмочил! – восхитился мастер-хак. – И где только наш гений подобную чушь находит? Сдаётся мне, что разумник Федул, явно от одиночества и хронического похмелья, пристрастился изучать вредные для ума околонаучные книжки. В башне-Слоне. Мда-а, от подобного чтения запросто умом поехать можно… ситуативно, хе-хе!

– Федул, ты не прав, – парень заглянул в ополовиненную миску бабая. – Квашеная капуста с лучком и подсолнечным маслом, вот и все дела. Оно, когда масла в капусте много, быстро в туалет налаживает! Причём без всякого постороннего внушения или болтунского программирования.

– А, какая разница, – отмахнулся гном, вспомнив недавние слова Глеба. – Ты давай, поясняй, что имел в виду, говоря о «спортивных рядах». – Глеб, допив пиво, нехотя ответил:

– Дело в том, что ты, Федул, подписался участвовать не в обычных любительских состязаниях по стрельбе из рогаток, а в опасной для здоровья авантюре. В охоте на зомби и умертвий, что вскоре полезут из Призрачного Замка… А где тот замок, я понятия не имею.

Да ты не пугайся! Сэр Калбасик сказал, охотники у них не часто гибнут, – уточнил Глеб, видя как у гнома от услышанного выкатились глаза. – И не много: ну, пять, ну, десять человек за охоту. Всего лишь.

– Мило, – упавшим голосом промямлил Федул, – вон оно чего… То-то меня народ принялся кормить, когда узнал, что я – мастер-рогаточник высшей квалификации. Что буду первым в охоте, не щадя живота своего… я ж пошутил! А они, стало быть, поверили. Охо-хо, – пригорюнился Федул. – Что ли, удрать отсюда к едрене фене? Пускай сами отохотятся, а я уж как-нибудь.

– Не получится, – уверенно сказал Глеб. – Во-первых, на всех выходах Перекрёстка, как я понимаю, стоят граничники. Которые тебя, красивого и с рогами, шиш куда выпустят. А во-вторых… – парень сделал многозначительную паузу.

– Э? – едва слышно прошелестел гном.

– А во-вторых, тебя побьют, – честно предупредил Глеб. – Вот эти рогаточно-броневые ребята и побьют. Отыщут и искалечат, запросто! За то, что ты крутым себя выставлял, а когда дошло до дела, удрал в кусты. И нас тоже побьют, – флегматично добавил парень. – Как пособников и укрывателей. Так что, хочешь – не хочешь, а в охоте принимать участие надо. Впрочем, я и бабай в случае чего тебя прикроем, – пообещал Глеб. – Рядом будем! Как ты говорил, не щадя живота своего. Вон, бабай уже не пощадил.

– Ладно, – вздохнул гном, – деваться некуда. Своим «во-вторых» ты меня убедил. Ну и тем, что рядом со мной, плечом к плечу… Эх, жизнь моя жестянка! Да ну её… ээ… в пиво, – Федул со страдальческим видом присосался к очередной кружке, словно не хмельное пил, а приторно-сладкий компот из сухофруктов. Или того хуже, чистую воду из-под крана.

– А теперь, – сообщил Федул, подкрепившись пивом и вновь воспрянув духом, – раз оно всё эдак неожиданно обернулось, то настало время ознакомиться с моей рогаточкой поближе. Чтобы, значит, не ударить лицом в грязь и, как обещал, устроить показательный мастер-класс по стрельбе. Воевать так воевать! – Гном вытащил из-за пазухи стеклянную рогатку и, озабоченно бормоча: «А нафига у неё резинки-то нету?» принялся изучать взятую из будимировского сейфа боевую вещицу. То есть вертеть рогатку и так, и эдак, скоблить рукоятку ногтём, разглядывать стекло на просвет, озабоченно прицокивать языком, покачивать головой и делать прочие, обязательные при изучении непонятных предметов, действия.

Глеб, которому уже не хотелось ни есть, ни пить – спасибо, местные «пострелята» накормили-напоили – тут же подключился к исследованиям Федула.

– Ты кнопку нажми, – с умным видом посоветовал он, – зря, что ли, кнопка возле ручки? Тем более красная, приметная.

– Да знаю я про ту кнопку, – недовольно пробурчал гном, – чай, не слепой… только нажимать боязно. А вдруг из рогатки каким жутким фаерболлом шарахнет, костей ведь не соберёшь! Своих, любимых и обгорелых.

– А ты нажми не сильно, чуть-чуть, – почесав в затылке, предложил Глеб. – И целься не в людей, а, скажем, в потолок. Корчма уже невесть сколько раз горела, подумаешь, ещё разок сгорит! Мне для хорошего дела чужой собственности ничуть не жалко.

– Верно, – согласился Федул, воровато огляделся по сторонам, сполз с табурета и, приняв позу «стрельба по воробьям из положения сидя на корточках», прицелился из рогатки в потолок.

– Под стол зачем уполз? – нагибаясь, конспиративным шёпотом поинтересовался Глеб.

– Чтоб никто не увидел, чем я занимаюсь, – сердито пропыхтел гном, – чтоб ненужных взглядов и вопросов не было. Уф, как тяжело с набитым-то брюхом, – Федул нажал кнопку. Осторожно-осторожно нажал, словно проверял её на лёгкость хода. Глеб на всякий случай отодвинулся вместе с табуретом подальше от гнома, прикрыл лицо ладонями и стал подглядывать сквозь раздвинутые пальцы.

Поначалу ничего не произошло, тогда Федул нажал посильнее: на рогаточных рожках, из ничего, внезапно материализовалась серебряная резинка – длинная, квадратного сечения – и золотого цвета «кожанка». А ещё над рогаткой возникла круглая воздушная линза с чёрным перекрестием: Глеб увидел сквозь линзу громадный, увеличенный до размеров блюдца глаз Федула. Глаз изумлённо заморгал; гном, уже не опасаясь, нажал кнопку до упора – ничего страшного не произошло, рогатка не выстрелила ни ожидаемым фаерболлом, ни чем-либо другим, не менее разрушительным.

– Любопытной конструкции вещица, – радостно доложил Федул, возвращаясь на табурет. – Похоже, моя суперская рогаточка с особым прицелом! Любопытно, а какова в таком случае дальность её стрельбы? Ну, охота покажет. А пока что… – уже не таясь, гном прицелился из рогатки поверх голов посетителей и вновь нажал кнопку.

Глеб, пододвинув к гному табурет, уставился вместе с Федулом в воздушную линзу: действительно, перекрестие с рисками-делениями очень напоминало оптический прицел снайперской винтовки. Мало того – при более сильном нажатии кнопки линза увеличивала изображение, приближала выбранный объект словно пятнадцатикратный «зум» цифрового фотоаппарата. И, что самое удивительное, при полностью вдавленной кнопке происходил автозахват цели – линза не отпускала выбранный объект, если Федул отводил рогатку в сторону! Или даже когда поворачивался к тому объекту спиной.

– Офигеть, – подытожил гном. – Чумовая игрушка! Но – игрушка… Толку-то с неё! Разве что перепёлок к жаркому отстреливать. Навёл, захватил, повернулся к дичи спиной и стреляй её влёт, прямо в глаз.

– А спиной-то зачем? – не понял Глеб.

– Чтобы лесник не заметил как я браконьерствую, – снисходительно пояснил Федул.

– Гм. Я почему-то всегда думал, что перепёлки – это полевые птицы, – неуверенно сказал парень.