Легенды Зоны. Запасной путь - Ежи Тумановский Страница 46

Он встал и показал пальцем в сторону легкого марева над ни чем не приметной проплешиной в траве.

– Это аномалия. Не буду говорить, какая именно – это неважно. Я хочу, чтобы каждый из вас протянул к ней руки вот так.

Топор выставил перед собой чуть согнутые в локтях руки ладонями вниз и растопырил пальцы.

– Руки должны быть расслаблены. Попробуйте ощутить что-то необычное, какое-то чужеродное воздействие на самые кончики пальцев. Глаза на время этого упражнения можно закрыть.

Все послушно вытянули руки вперед и замерли с самыми разными выражениями на лицах. Костя почти сразу ощутил легкое покалывание, но его опередила Наташка:

– Ой, есть! Как будто волна бежит по руке! И следом еще! И еще!

– Спокойнее, – сказал Топор. – Я подозревал, что у тебя будет к этому способность, но не думал, что такая острая. Отлично. Кто еще?

– У меня пальцы покалывает, – сказал Костя.

– Пальцами ничего не чувствую, – сказал Миха, – а вот в центре ладони такой жар появился, что твоя горелка газовая. Не жгется, но ощутимо греет в сторону предплечья.

– Ничего не чувствую, – мрачно сказал Вадик. – Зато стреляю за пятьдесят метров десять из десяти. Хоть бы и мутанту прямо в глаз.

– Я не уверена, – сказал Марина, – но скорее всего, тоже нет.

– А я тоже хорошо стреляю, – заявил Хиженков. – Мы с Вадиком всех мутантов в этом лесу одноглазыми сделаем!

– Поверните ладони вертикально и сильнее согните руки в локтях, – скомандовал Топор. – Что теперь?

День медленно двигался к своему финалу, и Костя с нетерпением ждал наступления ночи. Тело болело от целого дня физических нагрузок, голова уже почти ничего не соображала из-за бесконечного потока информации, который выливал на них Топор, но тренировки следовали за тренировками лишь с малыми перерывами, словно от них ожидалось, что за какие-то сутки они станут настоящими сталкерами.

Топор отвязался от них со своими занятиями только ближе к вечеру, когда четверо сотрудников Феоктиста Борисовича поставили на рельсы позади состава легкую дрезину. Помимо трех камер ночного видения с инфракрасными прожекторами, на ней были установлены ультразвуковой радар и чувствительная сейсмостанция. Все остальное пространство занимали два пулемета с большими коробами, куда были заправлены ленты боепитания, и система беспроводного управления. По словам Ломакина, несмотря на большое количество помех от многочисленных аномалий, дрезина достаточно хорошо управлялась на расстоянии до трехсот метров. Что позволяло использовать ее как передовой дозор против бандитов, если те попробуют приблизиться к бронепоезду по рельсам.

Несмотря на сильную усталость, Костя взял камеру и отправился снимать запуск дрезины на ночное дежурство. К тому времени, когда все было готово и все системы прошли повторную проверку, уже достаточно стемнело и даже конвой из четырех автоматчиков чувствовал себя очень неуютно в сгущающемся мраке. Электрический мотор, питаемый мощным аккумулятором, работал почти бесшумно, и лишь постукивание колес на стыках рельс могло выдать, что по железной дороге движется какой-то объект. Дрезина укатила в темноту, и Костя выключил камеру.

По обеим сторонам дороги то и дело вспыхивали синие огоньки, и хотя Костя прекрасно знал, что видит всего лишь «электрические» аномалии, на душе было неспокойно. Камеры и датчики дрезины сейчас сканировали окрестности на предмет опасных форм жизни или присутствия людей, и, в случае чего, Ломакин сразу оповестил бы своих людей об опасности, но огоньки двигались как живые и казались хитрыми хищными созданиями, только и выжидающими, чтобы напасть со спины.

Косте очень хотелось, чтобы по возвращении его встречала Наташка, но оказалось, что вымотавшаяся за день девушка уснула, не дождавшись его.

Переполох начался среди ночи, когда один из сотрудников Ломакина, дежуривший у мониторов, обнаружил камерами дрезины группу людей, движущихся на значительном удалении вдоль железнодорожного полотна. Камера наблюдала их всего несколько минут, но этого оказалось достаточно, чтобы Кудыкин объявил тревогу и потребовал всех занять места согласно новому боевому расписанию.

Пока автоматчики вглядывались сквозь окна в абсолютную темноту за пределами поезда, в научном вагоне Кудыкин, Ломакин, Топор, Костя и губернатор раз за разом просматривали запись, на которой хорошо были видны маленькие зеленые силуэты, то и дело пропадающие за слабо светящимися в инфракрасном диапазоне деревьями.

– Мне кажется, что они не похожи на бандитов, – наконец сказал Топор. – Идут так, словно не видят поезда и даже не догадываются о его существовании.

– Это же ночная камера, – возразил Кудыкин. – Искажения неизбежны. И давай рассуждать логично: кто здесь еще может бродить, кроме бандитов?

– Это Зона, – пожал плечами Топор, словно объяснил этим все, что хотел сказать.

– Мы не можем сидеть всю ночь в ожидании, – мягко сказал Ломакин. – Завтра утром те, кто выходят, должны быть отдохнувшими.

– Если начнется штурм, – возразил Кудыкин, – никто никуда не выйдет уже.

– На дрезине два пулемета, – сказал губернатор. – Если что – оператор поддержит нас огнем.

– Полковник, ты просто слишком устал, – сказал Топор. – Сразу бронепоезд им все равно не вскрыть. Успеем по тревоге подняться. А если сидеть всю ночь настороже – толку все равно мизер. Видимость для стрелков минимальная. Вывод – идем спать. Кроме дежурных.

Когда Костя вернулся в салон штабного вагона, оказалось, что его там ждет Наташка.

– Хотела поговорить, да вот не выдержала и заснула, – виновато сказала она. – Мне надо всего несколько минут. И снова пойдем спать.

– Конечно, говори, – с готовностью сказал Костя, беря в руки его хрупкие ладошки.

– Мы с тобой оба понимаем, что между нами происходит, – сказала Наташка, потупив взгляд, – но завтра мы отправляемся в такое путешествие, из которого один из нас может не вернуться. Это реальность, причем вполне вероятная. Сегодня я поняла это очень отчетливо.

Она посмотрела Косте в глаза и решительно продолжала:

– Я не хочу, чтобы в этом случае для другого это стало трагедией. Поэтому, Костечка, милый, давай договоримся сейчас: наши отношения будут возможны только в том случае, если мы оба выберемся отсюда живыми. А пока мы в Зоне, не смотри на меня так и постарайся, чтобы я не замечала твоего внимания. И лучше, если ты совсем не будешь со мной разговаривать, а не то я…

Она сорвалась на всхлип, прижалась головой к его груди и затряслась в беззвучных рыданиях.

– Ну что ты, Наташка, – растерянно бормотал Костя, гладя ее по голове.

– Обещай, – сказала она, поднимая мокрое от слез лицо.

– Хорошо, – сказал он. – Говорить с тобой постараюсь как можно меньше. А вот обнимать буду, как обычно. А теперь иди спать, глупенькая. И ничего не бойся.