«Отпуска нет на войне». Большая Игра «попаданца» - Сергей Бузинин Страница 46

– Таки это випей, это съешь, – женщина последовательно ткнула пальцем в стакан и сковороду. – И таки даже не думай за то, что сюдой придет этот шлемазл Изя и ви будете иметь слово за вторую пьянку.

Алексей поставил кувшин и тихонько хмыкнул. Пока тетя Роза в красках расписывала сорок казней египетских, «шлемазл Изя», стоя у нее за спиной, покачивался, точно маятник, в проходе между кухней и залом, а из отворота его кафтанчика предательски выглядывало бутылочное горлышко. Скандала, однако, не получилось. Чья-то черная рука, подобно щупальцу спрута, обхватила Коули поперек и уволокла в глубь кухни. Молча покивав на нотации дородной хозяйки, Пелевин, жутко скривившись, залпом закинул в себя спиртное, передернулся и принялся ковырять вилкой в яичнице.

– Ну и что мы теперь будем делать? – прозвенел у него над ухом голос Полины.

Не желая тратить время на ответ, траппер неопределенно пожал плечами и продолжил уплетать яичницу.

– Ты что, – только что по-доброму звеневший голос вдруг наполнился гневными обертонами. – Ничего не помнишь? Совсем-совсем ничего?

– Угу, – прожевав очередной кусок, Алексей развалился на спинке стула. – А чего я должен помнить?

– Ничего, значит, не помнишь, – зловеще шипя, повторила Полина. – Да ты теперь, как настоящий джентльмен, должен…

– Жениться?! – в ужасе разинул рот Пелевин. – Э… этого не может быть! Просто не может быть! Всю сегодняшнюю ночь я провел вместе с Бирюшем!..

– А-лек-сей! – еле сдерживая ухмылку, отчеканила девушка. – Меня совершенно не интересуют твои… эротические фантазии! Мне совершенно наплевать на то, что буквально вчера ты мечтал повести под венец Фею, а нынешнюю ночь провел с собакой! Мне абсолютно все равно с кем, где и как ты проводишь время! Меня интересует, когда и каким образом ты собираешься везти меня в Преторию?

– К-какую Преторию? – с очевидно заметным облегчением выдохнул Алексей. – Ни в какую Преторию я н-не еду.

– А вчера клялся, что меня отвезешь, – упрямо склонила голову девушка. – И не просто так, а всеми святыми!

– Ну, это враки, – полупрезрительно оскалился траппер. – Я? Да святыми? Да ни в жисть!

– Ты сказал, что клянешься именем деда Колывана, – ехидно ухмыльнулась Поля. – И что это имя для тебя дороже всех святых…

– Д-дедом? – поперхнулся куском яичницы Алексей. – Дедом мог. Уй-е-е, чего же я натворил-то? Чего я тебе наобещал?

– Ничего особенного, – пожала плечами Полина. – Сопроводить меня в Преторию, и только. Оплату за мое спасение и новый рейд мы собирались оговорить сегодня.

– Плату за спасение оставь себе, – скривился траппер. – Ничего ты не должна. А вот за эту… гребаную Преторию я с тебя три, нет, четыре шкуры сдеру! – Он перегнулся через стол и заорал: – Все расходы по подготовке экспедиции за твой счет! Все! Ты слышала меня? Все!

– А вот кричать на меня не надо! – обиженно поджала губы Полина. – Я все отлично слышу. Все, так все. Сколько?

– Изя-а-а!!! – сложив ладони рупором, снова заорал Алексей. – Изя! Ты что, провалился там, что ли?

– Ну шо ви так кричите, шо ви кричите? – Коули, высунувшись из-за занавески, разделяющей кухню и зал, преуморительно сморщился. – Шо ви таки хотите от бедного еврея? Водки? Таки она кончилась. Денег? Таки их у меня никогда не было. Может, ви имеете желаний за мою жизнь? Таки можете брать ее даром, потому шо разве ж это жизнь…

– Изя! Ты помнишь, что я делал вчера? Нет? Досадно, – потер саднящий висок Пелевин. – Вот и я не помню… Ты нам не залежалый товарец всучивай, а рассчитай, во что обойдется вояж на Преторию на… на одного человека, одну собаку и двух змей.

– И таки тебе надо срочно шо просто вчера? – плаксиво скуксился торговец, но, увидев грозное выражение лица приятеля, скулить перестал и скрылся за занавеской. – А фургон считать? – раздался через некоторое время его голос. – А лошадок, а фураж, а время ожидания?

– Какое ожидание? – протянули в унисон Пелевин и Полина и удивленно переглянулись. – Зачем ожидание?

– Таки ловите ушами моих слов за тот гешефт, – Коули вновь высунулся из-за занавески. – Плюсов для тебя шобы да, таки нет. Не понимаешь? Таки я объясню… Обоз из Стомбвилля таки доплетется сюдой только дней через десять, а если Рыжий Том таки нашел слов, шобы помириться с красоткой Сью, то еще позже. Все эти скучные дни ты таки не будешь жить на улице, а придешь до мине. Десять дней умножаем на две бутылки… или на три?… плюс закуска… плюс ночлег… плюс… – Коули продолжал бормотать что-то себе под нос, споро загибая пальцы. – Таки я скажу тебе, Алекс! Это очень дорогая идея! Может, ты желаешь чего-нибудь попроще и дешевле? Алмаз королевы или таки… власяницу Спасителя?

– Мы желаем в Преторию! – жестко отрезала девушка, сделав упор на «мы». – Так что, господин Коули, не стройте воздушных замков и скажите – сколько?

– Изя! – уныло обронил Алексей. – Не нужно считать ожидание. Для меня не нужно. А для Поли рассчитай на… три дня и что там еще в дорогу понадобится. Я сам смотаюсь в Стомбвилль за фургоном и обратно.

Алексей повернулся к Полине и, немного помолчав, смущенно пробормотал:

– У тебя эти… женские хвори когда начнутся?

– Уже… – густо покраснев, прошептала Полина. – Но ты не переживай, они скоро пройдут!

– Да не переживаю я, – краснея не меньше Полины, проворчал Пелевин. – Пока я туда-обратно сбегаю, ты уж поправишься. Отдохнешь пока, сил наберешься, а тетя Роза заодно твой костюмчик ушьет…

На следующий день он вышел из блокгауза еще до восхода солнца и, едва перешагнув порог, застыл в изумлении: на крыльце сидели Полина и Фея.

– Ты ведь вернешься? – не поднимая глаз, прошептала девушка.

– Ну а что мне еще остается? – вздохнул траппер. – Вернусь. Конечно же вернусь.

Фея, соскочив с рук хозяйки, вдруг подбежала к Бирюшу, смачно лизнула его в нос и тут же, не дожидаясь ответной реакции обалдевшего пса, улепетнула обратно к Полине.

Алексей еще раз задумчиво вздохнул, ободряюще улыбнулся Полине и, кликнув пса, решительно зашагал за ограду. А девушка и котенок еще долго смотрели вслед уходящим в рассвет мужчинам. Смотрели даже тогда, когда их силуэты уже растаяли в утреннем тумане. Они ждали. Они надеялись. Они верили.