Ты, уставший ненавидеть - Андрей Валентинов Страница 46

Только когда первые главы были уже закончены и Терапевт стал передавать Орловскому новые материалы, они поговорили всерьез. Всплыло имя Флавия неизвестного друга, который достаточно влиятелен, чтобы доставать подобные документы. И достаточно силен, чтобы защитить – в случае беды.

Тогда-то он и стал Орфеем. Терапевт пояснил, что его, Юрия, надо как-то называть в разговорах с тем же Флавием. Так же, как и сам Флавий называет своего неведомого друга и помощника Марком…

– Вы будете Орфеем, Юрий. – Терапевт усмехнулся, и Орловский было решил, что тот шутит. Сам Юрий предпочел бы что-либо более банальное: Сидоров или Петров, но уж во всяком случае не Орфей. Вот уж с кем у него нет ни малейшего сходства, так это с легендарным певцом…

В ответ на его возражения Терапевт покачал головой:

– Вы забыли мифологию, Юрий. Вспомните, разве Орфей знаменит пением?

Тогда Орловский немного смутился. Он уже не первый год занимался дхарами, и образы Фроата Мхага и Гхела Гаэри вытеснили знакомых с детства героев Греции.

– Пение – это придумали уже потом, веке в пятом. – Терапевт бросил чуть ироничный взгляд на Орловского и терпеливо пояснил: – Тогда, в век классики, многое начали эстетизировать. Орфей стал просто рапсодом. Заодно выдумали и Эвридику – на радость оперным либреттистам будущих веков. А действительность была проще – и страшнее. Вспомните, Юрий, веке в девятом-восьмом в Греции началась психическая эпидемия…

– Вакханалии! – вспомнил наконец Юрий. – Люди сходили с ума, убивали друг друга, превращались в зверей…

– Да… Надежды не было – кровью такое не погасить. И тут появился Орфей. Мы не знаем, что он сделал, но очевидно одно: он не применял насилия, но сумел усмирить безумие – без крови. Вот это и запомнили, а остальное – уже выдумки… Вам предстоит сделать то же… И может, – тут Терапевт на мгновение умолк, – может, вам тоже предстоит спуститься в ад…

Юрий больше не спорил. Он лишь поинтересовался, отчего Терапевт стал именно Терапевтом, ведь по образованию он хирург. Но его друг лишь улыбнулся, предложив догадаться самому. Вскоре Юрий вспомнил: в первые века существовала секта «терапевтов» – наиболее истовых и наиболее стойких…

Итак, он знал троих: Терапевта, Флавия и Марка, но двух последних – лишь по кличкам. Про Флавия удалось услышать кое-что еще. Юрий понял, что тот, убежденный коммунист, занимавший очень крупную должность, вместе с тем был решительным противником курса Сталина. Флавий в начале тридцатых входил в группу Рютина и чудом уцелел. Теперь он продолжал то, что не успел сделать Рютин, и был не прочь, чтобы книга Орловского оказалась на Западе. Флавий был уверен, что это хоть немного, но сдержит опьяневших от крови владык, правящих бал в бывшей России…

Марк оставался полной загадкой. Юрий лишь знал, что многие материалы для его книги приходили через него и что этот неизвестный Друг Флавия чуть ли не больший враг коммунистов, чем он сам, Орловский…

Итак, он знал троих, но были еще те, кто поддерживал связь с Парижем. По отдельным намекам и оговоркам Орловский догадался, что Терапевт связан с кем-то из американского посольства. Этот «кто-то» и поддерживал связь с Францией.

БЫЛИ, очевидно, и другие – хотя бы неизвестная машинистка, которая не побоялась перепечатывать его книгу. Были и те, кто действовал во Франции, но о них можно было только догадываться…

Итак, он стал Орфеем. Вскоре кличка пригодилась. Когда Орловский звонил Терапевту – всегда из телефона-автомата, – он уже не говорил как раньше:

«Это Юрий». Теперь он представлялся «Орфей» – и это немного уменьшало риск, если аппарат будет взят на прослушивание…

Как-то они гуляли с Никой по набережной, как раз возле огромного нового дома, построенного знаменитым Иофаном для семей членов ЦК и сотрудников Совнаркома. Это было в самом начале их знакомства. Настроение в тот день было превосходным, да и день выдался яркий, теплый, не по-осеннему веселый. Юрий тогда рассказывал Нике услышанные им на службе байки про невероятное сооружение Иофана, Ника смеялась, и совершенно неожиданно Орловский вспомнил, что должен позвонить Терапевту. Телефон-автомат оказался рядом. Он набрал номер и, услышав знакомый голос, произнес как обычно: «Это Орфей…» Он понял свою ошибку лишь тогда, когда услышал удивленное:

«Юра, так ты, оказывается, Орфей? А почему – Орфей?..».

И вот теперь ему придется вновь отвечать. Улыбчивый «Костя» что-то узнал. Ну что ж…

– Я – Орфей?.. – Тут следовало сделать удивленную паузу. – Ах да…

Орловский потер лоб и усмехнулся:

– Студенческая кличка, Константин. Я ведь на втором курсе занимался Древней Грецией. Ну, увлекся орфиками… Было такое учение – про переселение душ. Вот и прозвали…

Где-то таким же образом он пояснил это Нике. Юрий просил забыть странное прозвище, но она время от времени все же называла его так. Не мог же он объяснить, что это просто конспиративная кличка!..

– А что, души переселяются? – «Костя» удивленно заморгал, точно услыхал о такой возможности впервые. – Ну выдумают же! Ну, Орфей так Орфей… А то я смотрю…

Из портфеля появилась небольшая потертая книжка. Энкаведист раскрыл форзацный лист. Да, об этом Юрий забыл. «Камень» – первое издание Мандельштама… Эту книгу Ника нашла где-то в букинистической лавке и подарила ему на день рождения в прошлом году. На форзаце было написано: «Орфею в день рождения – от персонажа совершенно немифологического». К счастью, вместо подписи стояло стилизованное «Н».

– Вы же видите – шутка! – Орловский кивнул на надпись. «Костя» закивал и передал книгу Юрию. Трудно сказать, поверил ли он. Едва ли… Этот улыбчивый знает куда больше, чем говорит…

– – В общем, вы прочитаете? – «Костя» кивнул на рукопись Родиона Геннадьевича. – Дней пять хватит?

– Постойте, Константин. – – Пора было брать инициативу в свои руки. – Вы же сами говорили, что Родион Геннадьевич… то есть гражданин Соломатин, писал о всякой мистике… о суевериях… Зачем же это читать?

– Как это зачем? – Удивление «Кости» казалось совершенно искренним. – В любом явлении имеется… как его? – рациональное зерно. Мы ведь даже из змеиного яда лекарства добываем. Так что, Юрий Петрович, мистику мы, понятно, побоку, а полезные сведения следует сохранить… Так что читайте…

Интересно, какие сведения в Большом Доме считали полезными? Нет, пока «Костя» знает куда больше, чем он, Орловский! Что-то им, в этом гадючьем логове, надо. Но что? Неужели все же заинтересовались дхарами? Но зачем им мифология?

…"Костя» вновь исчез, и Юрий смог не спеша приступить к работе. Читать было трудно. Почерк у покойного учителя был скверный, вдобавок он писал по-дхарски, но не привычным алфавитом, изобретенным в двадцатые, а странной смесью кириллицы и самодельных букв, которой пользовались образованные дхары в начале века. Разница невелика – всего в несколько знаков, – но к этому следовало привыкнуть…

Вначале работа показалась немного скучной. Учитель подробно перечислял источники, упоминал неведомые Юрию имена земляков, которые поделились с ним рассказами о дхарской старине, тщательно характеризовал особенности дхарских преданий. Это было обязательно, но в общем обычно. Любопытное началось где-то с тридцатой страницы. Странно, но Родион Геннадьевич никогда об этом не говорил. И никто из дхаров – коллег и приятелей Орловского – даже не упоминал о подобном…