Тридцать седьмое полнолуние - Инна Живетьева Страница 46

– А перчатки где? – спросил Южка.

– Увы! Меня тут неподалеку волной долбануло. Хорошо хоть, очки потом нашел.

Южка потянул с себя варежки.

– Э, нет, так не пойдет! – запротестовал Роман.

– Берите, – буркнул Южка. – Чего зря.

– Давай лучше поделим.

Роман взял у него левую. Правую руку он сунул в карман.

Свернули в знакомый проходной двор. Сначала ударило ветром, а потом, за стеной, стало потише.

– Куда мы?

– В школу.

– Так каникулы же.

– Ага, весенние, – хмыкнул Роман и поежился. – Вот погодка!

Школа работала. Окна верхнего этажа были заколочены фанерой, первого – затемнены. К занесенному крыльцу вела расчищенная тропинка, и пахло дымом.

В холле, как в пещере, было пустынно и холодно. На доске с расписанием висело объявление, что каникулы продлеваются до начала следующей недели. Роман потянул в малышовое крыло. Дверь в рекреацию, обычно стоявшую нараспашку, сейчас закрыли, да еще понизу обили тряпками. Стоило перешагнуть порог, и Южка попал в тепло.

– Эй! Мы пришли! – крикнул Роман.

Приоткрылась дверь, ведущая в класс. Оттуда выглянула Лидия, наставница малышей. Она была в длинной юбке и толстой шали, повязанной крест-накрест поверх свитера. Южка не сразу и разглядел, что у нее возле локтя копошится пацан.

– А это кто? – с претензией спросил тот, высовывая голову.

– Юджин, – представил учитель. – Ваш новый воспитатель. А ты брысь из коридора, застудишься.

Лидия сказала:

– Раздевайтесь, у меня чайник согрелся.

Дверь закрылась, и за ней сразу зашумели.

Южка удивленно посмотрел на Романа.

– А ты как думал? – отозвался учитель, разматывая шарф. – Старших пристроили кого куда, а маленьких? Первая-третья параллели. Детдома, которые не эвакуированы, переполнены. Вот и сделали временные группы. Мы с Лидой уже не справляемся. Ну что, берешься?

В тепле заболели щеки, Южка потер их ладонью.

– Сразу скажу, будет тяжело, – предупредил Роман.

– Ну, где вы там? – громко позвала Лидия.

В классе вместо парт стояли столы и лавки из столовой. Лавки, точно воробьи, тесно обсела малышня. Таращились с любопытством на Южку, и тот неловко отвел глаза. В углу приткнулась буржуйка, на которой пофыркивал чайник. Рядом на каменной приступке была расстелена газета, на ней сушилась тертая морковь. Горкой лежали дрова, кажется, порубили шкафы из учительской.

– Чай у нас, конечно, особо полезный для здоровья, – улыбнулась Лидия, наливая в стаканы кипяток, настоянный на морковной заварке.

Южку дернули за свитер.

– Ты чего, взаправду новый воспитатель? – с подозрением спросил пацан, тот самый, что выглядывал в коридор.

Обернулся Роман.

– Правда, – ответил Южка.

Пацан важно протянул руку.

– Меня зовут Валентин Андрей Шебурецкий.

– А попроще нельзя? – уточнил Южка.

Валентин Андрей шмыгнул носом.

– Валька.

…Юджин вернулся в машину и повернул ключ в замке зажигания. Матвей завозился, спросил сонным голосом:

– Чего?

– Деревня скоро.

– А чего стоим?

– Уже едем, – отозвался Юджин, трогаясь с места.

«Лендер» остановился возле калитки за двадцать минут до начала занятий.

– В шесть к областной библиотеке, – напомнил Ник, и Леон, не оборачиваясь, кивнул.

Мощенная плитами тропинка вела через задний двор. За кустами акации шушукались, слышался стук мяча о стену и вопли болельщиков.

– Немой! – Гвоздь вынырнул из-за гипсовой статуи. – Я знал, что ты тут пойдешь!

– Чего тебе? Опять физику?

– Да не мне, а тебе. Отойдем.

В тупике возле спортзала ссорились двое мальков. Кажется, собирались драться.

– Брысь! – скомандовал Гвоздь.

Сопя и пихаясь, мальчишки испарились.

Гвоздь привалился к кирпичной стене и с интересом оглядел Ника с головы до ног.

– А хорошо на тебе дорогой мундирчик сидит. Как с рождения носил. Аристократ, – цыкнул сквозь зубы.

Ник повернулся, продемонстрировав себя в профиль, и снова посмотрел на Гвоздя.

– Все? Я могу идти?

– Не торопись.

Гвоздь похлопал себя по карманам и достал пачку сигарет, но закуривать не стал.

– Вопрос меня один мучает, спать не дает. Всю ночь сегодня с боку на бок ворочался. Cкажи, Немой, будь любезен, за каким хреном ты понадобился УРКу?

– То есть? – опешил Ник.

– Алейстернов. Майор. С красными «корочками». Знаешь такого?

– Допустим, – медленно произнес Ник.

В животе стало холодно, и подобрались мышцы. Как перед боем, когда знаешь: стрелять нужно, но если выстрелишь – обнаружишь себя.

Гвоздь заглянул в пачку, пересчитал сигареты и снова сунул ее в карман.

– Слушай, а чего Упырь даже насморком не болеет? Никакая зараза его не берет! Уже две докладные настрочил, гадина. Унюхал.

Ник потрогал пальцем висок – левый, пульсирующий болью, – и промолчал.

– Так вот. Сижу я, значит, дышу свежим воздухом. И тут подваливает ко мне хрен, точно я ему почтовый голубь.

Ник не выдержал:

– Когда это было?!

– Немой, – Гвоздь дурашливо задрал брови, – к чему такие эмоции? Чай, не от барышни привет.

– Денис! Когда ты с ним разговаривал?! Где?

Гвоздь дернул нижней губой и перестал кривляться.

– В скверике возле детдома. Вчера. Около восьми.

– Точнее!

– Ну, в восемь десять где-то. Я отметил опоздание на пятнадцать минут.

А позвонили в девять. Пятьдесят минут хватило, чтобы уб… Ник осекся. Он подумал именно так: «убить», а не «погибнуть».

– Эй, Немой! – Гвоздь щелкнул пальцами у него перед глазами. – Ку-ку!

– Майора Алейстернова сбила машина. Насмерть. Вскоре после вашего разговора.

Гвоздь выругался.

– Что он тебе сказал? – спросил Ник.

– Втянул в дерьмо! Ну, сука!..

– Денис!

Показался и скрылся шрам у Гвоздя на подбородке.

– Короче, Северный вокзал. Автоматическая камера хранения. Номер ячейки – твой день рождения, сначала месяц, потом число. Шифр – вторая буква кода и четыре последние цифры с какого-то досье. Еще этот козел сказал: если не получится, у тебя недостаточно данных, и какая-то фотка, бла-бла, бла-бла.