Приятного аппетита, ваше величество - Ива Лебедева Страница 46

Ага, два раза. То ли за компанию налакался, то ли наяривал стаканами, чтобы близнецу меньше досталось.

Всю эту историю я выслушала, стоя в толпе сбежавшейся на шум прислуги и, что самое неприятное, начальства. Угу, орать надо громче, а то не все еще заметили пьяных героев. 

Хуже всего оказалось то, что дядька Жуй опоздал, а его светлость Раймон, наоборот, успел. Кой бес принес полынного герцога к крылу для прислуги, я даже знать не хочу, но факт остается фактом: пока я со всех ног неслась по лестнице с пятого этажа, чтобы заткнуть крикуна, наш прекрасный властитель успел наслушаться пьяных воплей про то, что вероломный Юль дает всяким герцогам, а те и пользуются. 

В результате мы имели толпу во дворике, ледяную маску на лице Раймона и двух мокрых и слегка протрезвевших придурков на коленях перед его светлостью. Их туда пристроили телохранители, после того как на голову каждому выпивохе вылили по паре ведер ледяной воды из колодца. 

Не знаю, то ли Раймон так пугал пацанов, то ли тут в принципе принято каяться и чистосердечно признаваться в своих грехах, но историю своего падения в объятия алкоголя парни поведали довольно внятно. Советчика, кстати, не сдали, сославшись на великое «не помню, господин». 

И теперь Лиу с мрачным смирением смотрел в булыжники под ногами герцога, а Силье тоскливо вздыхал и отчетливо трясся, видимо сразу и от холода, и от нервного напряжения.

Раймон тяжело молчал, вокруг него ощутимо разливалось ледяное море с привкусом полыни и базилика. Он даже своим молчанием давил так, что проняло не только парней, но и зрителей: те очень быстро перестали галдеть и даже перешептываться. 

 — По тридцать плетей каждому, — наконец уронил герцог, и его слова упали в ледяное молчание как осколки айсберга, гулко и тяжело, сразу подняв волну тяжелого шепота мелких льдинок. 

У меня затряслись коленки. Тридцать плетей… да он с ума сошел, что ли? Он сам те плети видел?! Я видела. На поясе у старшего конюха. И слышала множество страшных историй о том, как пятидесяти ударов таким ужасом хватает, чтобы взрослый мужик слег на несколько месяцев, а потом еще с годик был похож на бледную тень самого себя.

А пацанам и тридцати хватит, чтобы покалечить! 

Ох, дура я, дура. Сто раз пожалею ведь… а что делать. Я все равно не смогу не думать о том, что в этом безобразии есть и доля моей вины.

 — Ваша светлость... — Голос прозвучал хрипло, но достаточно громко для того, чтобы все ко мне обернулись, не только герцог, парни и зрители, но и дядька Жуй, который рванул было сквозь толпу к своим племянникам, наверняка намереваясь бухнуться в ноги Раймону. 

 — Ваша светлость... — Мозги отчаянно скрипели, стараясь подобрать подходящие слова. Да брюква его знает, это средневековье, вдруг не то ляпну и только хуже сделаю? — Ваша светлость, я прошу простить меня. Но это наказание несправедливо. 

Раймон посмотрел на меня так, что в желудке появилось отчетливое ощущение воткнувшегося туда ледяного копья.

 — Что. Ты. Сказал?

Ох, елки. У меня язык отнялся. Почти. Именно что почти…

 — Ваша светлость, эти двое мои… — я не сказала «вассалы», потому что не была уверена, что не разозлю герцога еще больше тем, что замахнулась на привилегии настоящих дворян, хотя на кухне настоящая вассальная клятва в свое время никого не удивила — вроде как так и надо, — мои подопечные. Это моя вина, что они нарушили правила. Значит, мне и отвечать. 

 — Ты считаешь, что вправе оспаривать мои решения? — Ледяное копье в желудке стало больше и провернулось, наматывая на себя мои внутренности.

 — Простите, ваша светлость. Я бы не осмелился. Всего лишь… пытаюсь сказать правду и уберечь моего господина от ошибки.

Честно говоря, народ вокруг смотрел на меня как на сумасшедшую. Что там, я бы со стороны и сама на себя так посмотрела. Но бросить этих двух идиотов… они ведь просто мальчишки. К одному из которых я непонятно с чего успела привязаться. 

Я подняла взгляд и посмотрела Раймону прямо в глаза. Вслух мне духу не хватит такое ляпнуть, но вот в мыслях… Да, это в чем-то моя вина, а в чем-то — твоя. Это ты сегодня рехнулся и набросился на меня. Из-за тебя я выглядела так, словно целовалась взасос с целой армией герцогов. Как бы ни было глупо поведение Лиу, причина и в тебе тоже.

Уж не знаю, что герцог прочел в моем взгляде, но он вдруг зло усмехнулся:

 — Рассчитываешь на мое особое к тебе отношение? Ты совсем обнаглел, мальчишка. Кто ты такой? Я покажу тебе твое место.

 — Да, ваша светлость. — Я покорно склонила голову. — Но вы не можете не признать, что я говорю правду.

 — Вот как. Хорошо. — Голос его светлости стал вкрадчивым. — Тогда я совмещу два дела. Плетей тебе, такому наглому и ответственному за других, мало. А вот трех суток у столба будет достаточно. 

Так. Дыши, Юлька, дыши. Плети были бы страшнее, а у столба… Вот черт. Это такая хрень посреди самого большого внутреннего двора, похожая на недоделанное распятие. На солнцепеке днем и на сквозняке ночью. К нему подвешивают за руки так, чтобы ноги едва доставали до земли и не было возможности расслабиться. И само собой, наказанному не положено ни еды, ни воды.

Я бы сильнее испугалась, честно. Если бы не помнила о почти сразу зажившей ране на голове. Может… может, благодаря серебряной крови, от которой пока были одни неприятности, мне будет все же легче перенести следующие трое суток? 

 — Как прикажете, ваша светлость. Я приму наказание и за себя, и за своих… подопечных.

Ага, это я несколько самонадеянно выступаю. Раймон ведь не сказал, что мое висение на столбе отменяет плети для двух протрезвевших от ужаса идиотов…