Элеонора. Мои поцелуи вкуса крови - Злата Линник Страница 46

Может, в Интернет залезть, финансовые новости просмотреть? Неохота, да и вообще на месте не сидится. Хорошо, обслуживающий персонал отпустил, а то даже как-то неловко: хозяин носится по комнате из угла в угол, как электровеник. А ну их всех, что хочу, то и делаю! Надо мне — и хоть всю ночь буду бегать. Хм, бегать…

Только по комнате — это не наш метод, лучше по территории — тишина, свежий воздух, птички щебечут.

Идея! Пробегусь перед сном трусцой; кто-то говорил, отлично снимает стрессы, да и завтра буду как огурчик. Где мой спорткостюм? Вот кому понадобилось затолкать его в угол на самую нижнюю полку? Вечно эта домработница все делает не как следует. И почему он так съежился? Рукава и штанины вроде нормальной длины, а в ширину еле налезает. Любимый костюм испортили! Черт знает что, распустились вконец! Хозяйки дома нет, так они думают, что теперь все можно…

Хоть бы для приличия написала пару слов, типа жива-здорова и все такое. А я сидеть тут должен и мучиться, где она и что с ней. Молния вроде застегнулась, вперед, бегом от инфаркта.

Квартира Кузовковых, месяц или более спустя

Двигал шкаф, нашел свою старинную заначку. Нехило — тонна баков и в рублях десять тысяч с небольшим. Значит, можно и квартиру привести в приличный вид, а то на это убожество уже глаза не смотрят. Для начала решил купить нормальную мебель — себе тахту, мамане диванчик, ну и шкаф, надо же куда-то шмотки складывать. Вроде выбрал, глянул на этикетку, и тут меня прямо как током шибануло. Было бы с чего выпадать в осадок: шкаф платяной, производство Германия, еще на этикетке три башенки нарисованы, типа логотип. Пять минут, не меньше, стоял и на эти башенки таращился, пока продавец не подошел и не стал чего-то спрашивать. Башенки… Ребенком я любил на них забираться. Я воображал себя рыцарем, отправляющимся в Святую землю или на поиски Грааля…

Чужие мысли меня уже не удивляют. А может, так и было на самом деле, а школа, путяга и наши тусовки в подвале — всего лишь дурной сон? Лучше об этом не задумываться, а то и вправду крышей поехать можно. Хотя с другой стороны, куда уж больше?

* * *

Не успокоюсь, пока не схожу в тот парк. Сперва хотел просто посидеть в кафешке, коньячку попить, вспомнить старые времена. Так ведь нет — будто в ухо кто шепчет, что не коньяк это на самом деле, а сплошная химия на спирту и что не дело потомку старинного дворянского рода унижать себя низкосортным пойлом… Да какой там дворянский род: маманя, как раньше говорили, пролетарского происхождения, батя так вообще был деревенский. А из меня непонятно откуда такое прет: вилку держать в левой руке, ножик в правой, локти на стол не класть, это вино подходит только к рыбе, а к мясу подавать его даже не моги… Соседи на кухне с меня уже просто хренеют. Говорят, раньше двух слов без мата сказать не мог (бессовестное вранье: я, когда хотел, и раньше мог культурно выражаться), а тут… Смеются, что хорошо мне там, в больнице, мозги прополоскали.

Босопяткина, старая дева, все зазывает чай с вареньем пить и вкручивает про филармонию и итальянское кино. А у самой только и на уме, как меня в кровать к себе затащить. Для этого и мысли читать не надо — и так все на морде написано, то есть на лице. Привязалась не хуже следователя или сотрудника инквизиции. Чтобы отделаться, пришлось прозрачно намекнуть, что мне в больнице не только мозги прочистили…

Одним словом, поперся я в этот парк. Пошатался, у прудика посидел, скормил уткам целый батон. Несолидно как-то, в центре города — и утки, вот у нас в замке в пруду плавала пара лебедей. Думаю, все, пора в лесок до дому. А тут ноги будто сами понесли, пробежал, а напротив детской площадки к месту прирос, как тогда в магазине. Смотреть вроде не на что — ну, горка, скамейки, качели с рекламой Макдоналдса, а я стою и таращусь, как на окна той квартиры, где мы со Светкой зависали целых два месяца. А если вокруг поглядеть — получается то самое место, которое мне приглючилось, разве что кусты немного по-другому посажены, а пригорок, деревья — это один в один.

Тут раньше и были развалины, в которых я жил. То есть не я, а тот безумный ученый, которому псина книги таскала. То есть тогда он был не псом, а временно становился человеком. На этой самой хате меня и грохнули. Вроде бы одна баба ко мне клинья подбивала, а когда я культурно ее послал, сдала меня местному авторитету, который на меня и раньше зубы точил. Быть того не может, я же с четырнадцати лет ни одной не пропускаю, а уж ту, которая сама напрашивается, так вообще за милую душу… Ну разве что если она страшная, как та тетка из женсовета.

* * *

— Извините, можно вас на минутку? Скажите, пожалуйста, в этом парке когда-нибудь жилые дома были? Например, где сейчас детская площадка.

— Молодой человек, я вам что, справочное бюро? Каждый подойдет и каждый спросит, а с меня не экскурсии, а чистоту спрашивают. Зарплата крошечная, только чтобы не помереть.

— Тут сто рублей валялось, посмотрите, не ваши?

— Мои, давай сюда! Ох, спину заломило, в мои-то годы метлой махать. Посидеть хоть, отдышаться… Так о чем ты спрашивал-то? Где детская площадка? Дом там стоял, сразу после войны построили, для сотрудников парка. Для начальства, понятно, тогда с жильем тяжело было… Потом жильцов повыселили, а дом сколько лет пустой стоял, после пожара от него только первый этаж и остался, и то не полностью. Стоял и стоял, пить-есть не просит, а потом директор велел снести все до ровного места. Стали разбирать, нашли там чего-то, а что — и не упомню… Еще сто рублей? Мои! И когда я их успела выронить?

Сама ничего не видела, врать не стану, а вот Алевтинин муж как раз там и был, царство ему небесное. Говорит, целую квартиру в подвале нашли, а в ней ценностей полным-полно. Хозяин на кушетке лежал; помер, а похоронить-то и некому. В прежние бы времена надо было милицию вызвать и все государству сдать, тогда строго было… А эти все между собой поделили, и добро бы домой, в семью принести, так им сразу глаза залить надо. Этот хоть ковер домой принес, хороший, хоть и не новый, и картинку еще красивую, они мне ее на юбилей подарили.

— А можно как-нибудь на нее посмотреть?

— Не продам, она мне и самой нравится. Да и пусти в дом чужого человека, потом беды не оберешься! А у меня всего и добра, что комната эта, а в ней, сразу говорю, дочка прописана, а у нее муж в милиции работает… Ну что с тобой поделаешь, пошли! Только у меня к чаю ничего нет, в гости никого не ждала.

— Это не проблема, сейчас зайдем в «Каравай» и пирожков купим. Вам каких, с рыбой и с курагой?

— Ох, ты, как в воду смотрел. Тогда уж и кекса «Невского», который с изюмом.

Снова бизнесмен Антонов

Неужели там, в зеркале, это я?! Быть не может: я — спортивный мужчина и выгляжу достаточно неплохо для своего возраста. К тому же работаю по десять часов в сутки, некогда всякой ерундой заниматься. Какой-то хомяк-альбинос с брюхом едва не до колен, а на лицо и вообще лучше не смотреть — под глазами мешки, физиономия заплывшая.

Вот зачем, спрашивается, дорогая супруга заказала этот шкаф-купе с зеркалом от пола до потолка? Из вредности, не иначе! Намекает на что-то, нет, чтобы прямо сказать, что ее не устраивает.