Драконы Осенних Сумерек - Трейси Хикмэн Страница 45

И тут над лагерем драконидов разнесся тонкий, пронзительный голос:

– Приведите воина сюда!

Это говорил дракон.

У Таниса зашевелились волосы. Дракониды опустили оружие и изумленно обернулись к дракону, что-то бормоча. Стурм и Речной Ветер поднялись на ноги. Карамон лежал на земле, рыдания душили его. Стражи нерешительно переглядывались, а те из драконидов, что стояли вблизи дракона, поспешно пятились прочь, пока вокруг чудовища не образовался обширный пустой полукруг.

Один из драконидов – судя по знаку на латах, не простой воин – подошел к другому, облаченному в просторные одежды. Тот, разинув пасть, взирал на черного дракона.

– Что происходит? – спросил предводитель. Он говорил на Общем языке, и Танис, внимательно вслушавшись, сообразил, что эти двое принадлежали к разным видам, – те, что носили одеяния, видимо, были магами или жрецами. И языки у них тоже были различны. Драконид-воин пребывал в явной растерянности: – Где там этот ваш жрец Бозак? Пусть скажет нам, что делать!

– Главы моего ордена нет с нами. – Драконид-жрец быстро оправился от удивления. – Один из НИХ прилетел сюда и забрал его с собой, чтобы посоветоваться с Повелителем Верминаардом насчет жезла…

– Но дракон ни разу еще не говорил с нами в отсутствие жреца! – И предводитель, понизив голос, добавил: – Моим ребятам это не нравится, так что лучше придумай что-нибудь, да побыстрее!

– Почему вы медлите?.. – Крик дракона был подобен завыванию ветра. – Приведите ко мне воина!

– Делайте что велит дракон. – Жрец сделал быстрый жест когтистой лапой. Подскочившие дракониды живо затолкали Речного Ветра и Стурма обратно в разломанную клетку, подхватили окровавленного Карамона и, протащив, поставили его на ноги перед драконом, спиной к костру. Совсем рядом с ним лежал и голубой хрустальный жезл, и посох Рейстлина, и оружие, и все их пожитки.

Карамон поднял голову; лицо его было залито слезами и кровью из многочисленных порезов, причиненных острыми щепками бамбука. Дракон нависал над ним, смутно видимый в дыму костра.

– Наша справедливость быстра и неотвратима, о ничтожный смертный, – прошипел дракон. Его громадные крылья пришли в движение, поднимая ветер медленными, плавными взмахами. Дракониды дружно ахнули и попятились еще дальше, спотыкаясь, падая и стараясь скорее освободить дорогу чудовищу. Они явно знали, что должно было произойти.

Карамон смотрел на дракона безо всякого страха.

– Мой брат умирает! – выкрикнул он. – Делай со мной что хочешь! Прошу тебя лишь об одном: пусть мне отдадут меч! Я хочу умереть сражаясь!

Дракон пронзительно рассмеялся. Толпа драконидов подхватила его смех, омерзительно булькая и квакая за спиной Карамона. Дракон все сильнее бил крыльями, видимо, собираясь прыгнуть на воина и сожрать его.

– Я хочу позабавиться! Отдайте ему меч! – приказал он неожиданно. Взмахи крыльев порождали вихрь, над лагерем летели искры.

Карамон отпихнул прочь стражников, утер ладонью глаза, подошел к сваленному в кучу оружию и вытащил свой меч. Потом повернулся к дракону: самоотречение и горе исказили его лицо.

– Неужели мы допустим, чтобы он умер там один! – хрипло сказал Стурм и шагнул вперед, собираясь вновь рвануться из клетки.

И тут сзади них, из непроглядных теней, послышался голос:

– Тс-с… Танис!

Полуэльф стремительно обернулся.

– Флинт! – вырвалось у него. Спохватившись, он взглянул на стражников, но те смотрели только на Карамона и дракона и не замечали ничего вокруг. – Забудь о нас и спасайся! – приказал Танис гному. – Ты все равно ничем нам не поможешь. Рейстлин умирает, а дракон…

– Это Тассельхоф, – сказал гном.

– Что? – вытаращил глаза Танис. – Что?..

– Дракон – это Тассельхоф, – терпеливо повторил Флинт.

На какой-то миг у Таниса отнялся язык. Не в силах выговорить ни слова, смотрел он на старого друга.

– Дракон сплетен из лозы, как корзина, – торопливо зашептал гном. – Тассельхоф подобрался с той стороны и заглянул внутрь. Оказывается, всякий, кто заберется вовнутрь, может приводить в движение крылья и разговаривать через трубу. Видимо, таким образом жрецы поддерживают здесь порядок… Но как бы то ни было, это Тассельхоф сейчас сидит там внутри, шевелит крыльями и грозится съесть Карамона!

– Но что же нам делать? – спросил Танис. – Их здесь столько!.. И рано или поздно они догадаются…

– Возьми Речного Ветра, Стурма и ступай с ними к Карамону. Хватайте оружие, вещи и жезл, а я помогу Золотой Луне унести Рейстлина в лес. Тассельхоф что-то придумал, только будьте готовы!..

Танис застонал.

– Мне и самому все это не больно-то нравится, – проворчал гном. – Доверить свою жизнь безмозглому кендеру!.. Но, хотим мы или не хотим, он там, в драконе, так что…

Танис смотрел на дракона: тот с воем и визгом взмахивал крыльями и все сильнее раскачивался взад и вперед. Дракониды взирали на него с благоговением, ощерив зубастые пасти. Схватив за руки Речного Ветра и Стурма, Танис вместе с ними опустился на корточки подле Золотой Луны, так и не покинувшей Рейстлина. Полуэльф быстро объяснил им, что к чему. Стурм посмотрел на него так, будто он бредил, как Рейстлин. Речной Ветер молча покачал головой.

– Можете предложить что-нибудь получше? – спросил Танис.

Они посмотрели на дракона, потом снова на Таниса – и пожали плечами.

– Золотая Луна пойдет с гномом, – сказал Речной Ветер.

Она начала было возражать… Он просто смотрел на нее – просто смотрел, – но почему-то она, сглотнув, замолчала.

– Пожалуйста, останься с Рейстлином, госпожа, – сказал Танис. – Мы принесем тебе жезл.

– Так поспешите же, – белыми губами выговорила она. – Иначе он… не долго протянет.

– Мы постараемся, – мрачно пообещал Танис. – Если дело пойдет, значит, пойдет быстро! – И тронул ее за руку: – Ну давай.

Поглубже вздохнул и поднялся на ноги.

Речной Ветер все еще смотрел на Золотую Луну. Он хотел что-то сказать, но только мотнул головой и встал рядом с Танисом. Следом подошел Стурм. Втроем они потихоньку двинулись в обход стражи…

Карамон поднял над головой меч, блеснувший в свете костра. Дракон заходился яростью: дракониды пятились все дальше, с ревом колотя мечами в щиты. Ветер, поднятый крыльями дракона, вздувал угли и искры; на нескольких ближайших бамбуковых хижинах уже тлели крыши, но дракониды, напряженно ожидавшие гибели храбреца, ничего не замечали вокруг.

Что до Карамона, то у него пересохло во рту, а живот свела судорога. Впервые в жизни он шел в бой один, без брата! Одна мысль об этом заставляла сердце биться болезненными толчками. Он собирался уже броситься вперед, когда Танис, Стурм и Речной Ветер, возникшие словно бы ниоткуда, встали плечом к плечу с ним.