Долина Граумарк. Темные времена - Штефан Руссбюльт Страница 45

— Так помог же, — грубо ответил Дорн.

Сенета покачала головой.

— Нет, не помог. Они просили тебя показать им, как нужно защищаться, как сражаться. Вместо того чтобы выполнить эту просьбу, ты ткнул пальцем в шестерых и напророчил им, что их зарежут, если они осмелятся выйти с оружием на улицу.

Дорн презрительно фыркнул.

— Ну и что, это же правда. Ты посмотри на этих мальчишек. Белобрысый держит меч так, словно собрался гнать им коров на выпас, у малого с крючковатым носом едва хватает сил на то, чтобы держать щит. О хромом старике я даже говорить не хочу.

— Может быть, они и не настоящее войско, но у них достаточно мужества. Пойди с ними туда и покажи им, что восставать против несправедливости нужно. Дело, за которое они сражаются, правое.

— Ты хочешь сказать, дело, за которое они умрут, — напомнил ей Дорн.

— Называй, как хочешь, но помоги им — чтобы им не пришлось платить дороже, чем это необходимо.

Дорн снова повернулся к подвальному окошку и стал смотреть на улицу.

— Они должны знать цену, которую придется платить за революцию, — проворчал он. — Ты только посмотри, они царапают знаки на всех дверях и кусках стены, не зная, что это вообще означает, — Дорн ткнул пальцем, указывая на противоположную стену. Символ был тем же, что и на медальоне, который они нашли в гробнице и который стал виновником теперешних неприятностей. — Но они несут его, словно боевое знамя.

— Они знают, что он не нравится регорианам, — заявила Сенета. — На данный момент этого достаточно. Важно не то, что когда-то означал этот символ, а то, что они с ним связывают.

Шарканье шагов стало ближе. Дорн прекрасно знал, кому они принадлежат. Все те люди, которых он убивал и которые приходили к нему во снах, тоже всегда шаркали. Но этого он пока еще не убил. Хотя ему казалось, что Нарек делает все возможное, чтобы присоединиться к списку убитых.

— Нарек идет, — прошептала Сенета. — Не нужно снова прогонять его. Ты нужен ему, так же, как и он тебе.

Сенета отошла от Дорна и встала рядом с ним.

— У нас не очень много времени, — произнес Нарек, войдя в комнату с низким потолком. — Я должен знать, можем ли мы рассчитывать на вашу помощь. Без вас мы, возможно, не справимся.

Слепого, как обычно, сопровождал верный товарищ. Всю информацию, которую Нарек не мог получить с помощью своих работающих органов чувств, его спутник нашептывал ему на ухо.

— Большинство все равно подохнет за ваше дело, с нашей помощью или без нее, — заявил Дорн.

— Они знают это, хотя с вашей помощью надежда на успех гораздо осязаемее.

Дорн посмотрел на Сенету, юная волшебница кивнула ему.

— Хорошо, мы поддержим ваше дело. Но чтобы между нами не было недоразумений: командовать буду я. Ваши люди будут делать то, что я от них потребую.

— Как скажете, люди будут слушаться ваших приказов, — согласился Нарек. — Тогда не будем терять времени. Регориане придут в этот квартал примерно через два часа. Давайте подготовим им достойную встречу.

Оказавшимися в его подчинении мужчинами Дорн был недоволен и не собирался этого скрывать. Большинство годились в лучшем случае для отвлекающих маневров. Остальные не выжили бы даже в трактирной драке. Если он правильно сосчитал, их было семьдесят пять, из которых ровно пятнадцать были в возрасте воинов. Остальные — мальчишки и старики.

С оружием дело обстояло ничем не лучше. Дорн пытался вооружить способных ребят лучшим оружием, но самым жалким образом потерпел неудачу. Один светловолосый курчавый парень, которому едва исполнилось шестнадцать, с руками тоненькими, как прутики, не согласился менять свой широкий меч на серп, поскольку это был подарок отца. Дорн на миг задумался, видел ли вообще тот отец своего сына. Он на его месте подарил бы ему лук и стрелы в надежде на то, что никто из тех, кто умеет махать мечом, не подойдет достаточно близко. Другой не захотел отдавать свою дубинку длиной в три фута, поскольку опасался, что если ему дадут короткий меч, он ничего не сможет сделать. А последний настоял на том, что кулаками может драться так же, как любой другой мечом. Дорн не стал его разубеждать. Он быстро поймет свою ошибку, когда против него выйдет регорианин с пятью футами стали в руке. Правда, тогда понимание уже будет запоздалым.

Семьдесят пять пар глаз на заднем дворе трактира «Чаша» глядели на Дорна как на спасителя. И он попытался не лишать их мужества одним своим взглядом. Трактирщик согласился на то, чтобы засада велась отсюда, при условии, что ему и его сыну тоже разрешат драться. Конечно же, Нарек восхищенно согласился. Дорн мог только удивляться, с какой готовностью люди готовы были ставить на кон все ради чего-то, что кто-то величественно именует справедливостью.

Задний двор был окружен высокими стенами и очищен от лишнего. На улицу вел лишь узкий проход вдоль стены дома. Если во время сражения их загонят сюда, им конец. К тому же, улица, которую они выбрали для засады, была, ко всему прочему, тупиковой, что в случае вынужденного отступления заставит их бежать прямо через дома и сады. Дорн не выбрал бы такой план даже в том случае, если бы у них было численное превосходство сто к одному и было бы ясно, что они выиграют сражение. Нельзя просто сидеть в ловушке, даже если ты лев. Но возможность сражаться в знакомом месте придавала людям уверенности. Дорн, хоть и с неохотой, но подчинился этому чувству.

— Готова ли баррикада, чтобы преградить регорианам обратный путь?

Один из молодых людей смущенно поднял руку, судя по всему, пытаясь показать, что ему есть что сказать.

— Не нужно поднимать руку. Мы тут не в школе, — рыкнул Дорн.

— Мы загрузили три старых повозки из-под сена стульями и столами, все облили лампадным маслом, а повозки сцепили между собой цепями. Как только регориане войдут в переулок, мы перекроем улицу у них за спинами.

— Как только я подам знак, вы перекрываете улицу за их спинами и поджигаете телеги, — поправил Дорн.

Баррикада могла стать одновременно благословением и проклятием. С одной стороны, она мешала врагам получить подкрепление. Кроме того, она не давала противнику отступить и перестроиться. С другой стороны, все это очень быстро могло превратиться в ловушку, если устроивший ее оказывался в меньшинстве. Поэтому Дорн велел запрячь в цепи перед телегами двух мулов, чтобы в случае необходимости баррикаду можно было снова открыть. Чтобы животные не сошли с ума от огня и шума, один из людей должен был остаться с ними.

— Эй ты, — сказал Дорн, указывая на светловолосого с широким мечом. — Ты будешь работать на баррикаде и присматривать за животными.

— Я пришел сюда не для того, чтобы играть в наездника на осле, — заныл парень. — Я хочу сражаться за нашу свободу.

Прежде чем Дорн успел осадить юнца, в разговор встрял худощавый паренек с крючковатым носом.

— Я могу это сделать, эти мулы принадлежат нашей семье. Они меня послушаются.