Заговор черных генералов - Вадим Хлыстов Страница 45

Выход из сложившейся ситуации виделся только один – диктатура. И не просто диктатура, а диктатура, основанная на социализме с крайним национализмом и расизмом. К такому парадоксальному выводу он пришел не в одиночку. В далеком декабре 1924 года по ходатайству неизвестного покровителя его неожиданно выпустили из Ландсбергской тюрьмы, в которой он оказался после неудавшегося «пивного путча» в Мюнхене. И вот тогда у ворот тюрьмы будущего канцлера Германии встретил странный человек, назвавшийся Карлом Виллигутом. С тех пор карьера Гитлера пошла в гору. Перед ним начали открываться двери тех домов, куда его раньше не взяли бы и садовником. Ему выписывались чеки только под одно слово Виллигута. И все только ради единой цели – чтобы идеи будущего фюрера, подправленные его новым покровителем и озвученные в книге «Моя борьба», смогли реализоваться на практике.

Кто такой Виллигут, Гитлер узнал только в 1927 год у, и это знание отверзло перед ним бездну. Он навсегда связал себя с расой существ, писавших философские трактаты уже тогда, когда первый примат еще не взял в руку палку, чтобы убить себе подобного.

Фюрер оторвался от своих мыслей и развернулся к Гиммлеру:

– Генрих, когда будут готовы окончательные варианты планов операций по «Раваг» и «Колибри»?

– Не позднее чем через сутки, мой фюрер.

– Прекрасно. Завтра вечером подадите их мне на подпись.

– Слушаюсь. Но считаю необходимым доложить еще об одном деле.

– Каком, рейхсфюрер?

Гиммлер вытащил носовой платок и начал им вытирать свой лоб:

– Непонятная активность, связанная с бургомистром Кёльна Конрадом Аденауэром.

Канцлер подошел ближе к докладчику и внимательно на него посмотрел:

– Это тот, который отказался меня приветствовать во время посещения города, не вывесил партийные флаги и послал своего заместителя для встречи?

– Так точно.

– И какая активность, Генрих?

Рейхсфюрер сложил платок и засунул его в карман отутюженных галифе:

– Деньги, мой фюрер. В распоряжение структур, аффилированных с Аденауэром, начали поступать очень крупные суммы наличных, происхождение которых не удается установить. Пытаясь отследить происхождение денег и каналы их поставки, гестапо уже потеряло семь агентов. Со всеми семерыми произошли несчастные случаи на глазах многочисленных свидетелей. Против нас явно начинает высокопрофессионально действовать какая-то сила, источник которой неизвестен, а финансовые возможности огромны. Учитывая, что Аденауэр находится в оппозиции к режиму, можно предположить, что эта непонятная сила хочет использовать оппозиционность бургомистра в своих целях. В связи с этим мной рассматривался вопрос об аресте Аденауэра. Но в свете того, что он католик и очень популярен не только в Кёльне, но и во всей Вестфалии, а также из-за отлучения нас от Церкви Ватиканом, такой арест я посчитал нецелесообразным. Ситуация сложилась просто патовая.

Фюрер задумчиво опустил взгляд на кончики своих надраенных до зеркального блеска сапог:

– Вот что, Генрих. Аденауэра пока не трогайте, но пытайтесь продолжать дальше отслеживать происхождение денег. Главное, понять – для каких целей и кто проводит это финансирование. Внесите бургомистра и его окружение в ликвидационные списки операции «Колибри». Мы решим вопрос с оппозиционным бургомистром одновременно с решением вопроса по Рэму.

– Слушаюсь, мой фюрер!

Гитлер медленно подошел к своему столу и сел в рабочее кресло:

– Как ведут себя военные?

Гиммлер криво улыбнулся одной стороной рта:

– Как всегда – скрытно пытаются фрондировать. Военная аристократия, поддерживаемая деньгами промышленников и семейными связями с ними, считает, что она над схваткой.

Канцлер равнодушно пожал плечами:

– Ну пусть пока они так считают. А вы готовьте на них материалы. В нужное время мы их предъявим, и ни одна лощеная аристократическая сволочь, ни один денежный мешок не отвертится. Мы на каждого из них наденем ярмо и запряжем в нашу повозку. А кто будет сопротивляться – тех в расход.

– Безусловно, мой фюрер.

Гитлер неторопливо надел очки и посмотрел поверх их стекол на командующего охранными отрядами партии:

– У вас на сегодня все, Генрих?

Гиммлер стремительно поднялся и встал по стойке «смирно», выпятив подбородок:

– Так точно, мой фюрер!!

– Тогда я вас больше не задерживаю. Можете идти…

Берлин. Бендлерштрассе, 11–13

Военное министерство

Секция высшего командного состава

04.06.34 г. 11 час. 10 мин. по берлинскому времени

– Линкс-цво! Линкс-цво! Выше ногу, рядовой Крюгер!! Ты боец или толстая цыпочка?! Линкс-цво! Линкс-цво!

Солдаты из роты охраны военного министерства старательно тянули носок ноги выше, а потом резко впечатывали шаг в бетон. Но фельдфебелю было этого мало. Он хриплым рыком скомандовал:

– ОтделенИЕ! Песню запе-ВАЙ!

Десять луженых глоток, не медля ни мгновения, похабно грянули в ответ:

Мы старые вояки,

Нам целый мир знаком.

И нам совсем до ср…

Генерал-полковник фон Бломберг, глядя на происходящее из окна своего кабинета на Бендлерштрассе, вначале хмыкнул, а потом поморщился. Он знал продолжение этой старой солдатской песни, так как сам орал ее в строю, будучи еще зеленым кадетом-первогодком. Второй куплет в ней был уж совсем за гранью приличия. Промелькнула мысль, что надо будет приказать коменданту министерства, чтобы тот приструнил не в меру ретивого фельдфебеля. Здесь все-таки не батальонный плац, а центр управления всей армией, и служат тут не только мужчины. Впрочем, военный министр сразу забыл и о песне, и о фельдфебеле, как только отвернулся от окна к сидящему в гостевом кресле второму по значимости офицеру в министерстве.

Начальник генерального штаба Рейхсвера генерал-лейтенант фон Фрич сосредоточенно рассматривал кончик зажженной сигареты. Закончив его исследовать, он с удовольствием затянулся, а потом с сожалением отложил сигарету в пепельницу:

– Зачем вызывал, Вилли?

Фон Бломберг, не отвечая, спокойно прошел к своему столу и неторопливо разместился в кресле напротив своего гостя. Генерал-лейтенант притронулся ладонью к уху, потом покрутил пальцем над головой и вопросительно посмотрел на военного министра. Тот усмехнулся:

– Все в порядке, Густав. Связисты проверили кабинет два часа тому назад. Никаких сюрпризов. Можно разговаривать смело.

Генерал-лейтенант опять потянулся к сигарете:

– Ты хочешь поговорить по поводу позавчерашней беседы с Юргенсом на дне рождения у твоей родной сестры, которая за ним замужем?