Каменное сердце - Александр Прозоров Страница 45

— Подумать можно? Хотя бы до завтра? Или ты иначе не пойдешь?

— Я готов пойти с тобой и драться с кочками, чужеземец! — вдруг вызвался один из держащих факелы парней.

— Не смей! — обернулся староста. — Болотных хозяев невозможно победить. Нас и так слишком мало, чтобы умирать.

— Умирать не хочет никто, — хмыкнула Роксалана. — Ты долго думаешь, Олежка.

— Извини. Не хочу врать.

— Вот гад какой! — покачала она головой. — Ладно, черт с тобой, шовинист проклятый, я пойду. Должен же кто-то прикрыть твою тощую спину.

— Здесь зимой выпадает снег, — повернул голову к старосте Олег. — Значит, у вас должны быть лыжи. Принеси две пары. Не хочу случайно ухнуться в рыхлый торф. У вас в кочевье есть хромые? Если есть, спрячь в доме и не выпускай. Всех хромых стану рубить без предупреждения. Роксалана, ты слышишь? Когда нежить облик людской принимает, ходить она по-нашему не может. Всегда хромает. Кого хромого встретишь — убивай без колебаний.

— Ты и вправду собираешься пройти через болото, чужеземец? — не поверил своим ушам Бий-Султун.

— Ты же сам послал меня на тот берег, — развел руками Середин.

Староста посмотрел ему в глаза, словно пытаясь что-то определить, подманил Чабыка:

— Сходи к Раваку, скажи, чтобы отдал охотничьи лыжи. Мои старые и новые. Раз гость так желает, мы исполним его просьбу.

— Тарию я оставляю на твою ответственность, — кивнул на девушку ведун.

— Ты должен пойти туда со своими женщинами. Таков обычай, чужеземцы уходят все.

— Придется сделать исключение. Она ранена и будет нам мешать, — отрезал Олег и отвернулся к спутнице. — Запоминай, милая: если ты их колешь, они не замечают. Если разрубаешь — срастаются. Нежить, она нежить и есть.

— Тогда какой смысл?

— Не сразу срастаются. Выигрываем время. А если повезет вытащить такую тварь на солнышко, она погибнет. Тоже неплохой результат. Нам главное не убить, а извести. Но для этого нужно сходить и посмотреть, кто там живет… Ну как, газировочка в руках загуляла?

— Да, есть немножко, — шумно втянула воздух девушка. — Пошли скорее, а то испугаюсь. Лыжи, вон, уж несут. Мохнатые.

Широкие березовые лыжи были подбиты снизу лосиной шкурой. Наверное, чтобы назад не скользили. Крепление на них было самое обычное — ременные петли. Достаточно просто воткнуть носок, и можно идти.

— Твое место слева сзади, — отдал последний приказ ведун. — Прикрывай спину и все. С остальным я сам. И умоляю, без фантазий. И да забудет про нас на сегодня прекраснейшая из богинь. Пошли!

— Удачи тебе, чужеземец, — вдруг расщедрился на пожелание Бий-Султун и помахал рукой.

— Удачи, удачи! — подхватили юнцы. — Дойдите туда, чужеземец! Дойдите! Хок, хок, хок! Мы с вами! Хок!

Молодые, горячие. Что с них возьмешь?

Первые два десятка метров по тонкой болотной траве Олег пробежал, как по насту. Потом пришлось пробираться сквозь череду черных березок в полтора роста высотой и толщиной в палец, а за ними начался мох. Густой, сочный. Бактерицидный. Лыжи тонули в нем почти на полметра, нежные листики колыхались на уровне колен. Олег понял, что дальше берез никто из смертных не ходил — провалились бы, как в перину.

— А значит, жертвы нежить пожирала прямо здесь… — Он вытянул меч, в левую руку вместо щита взял косарь, настороженно осмотрелся. В первую очередь глянул на небо. Ведь свалится крикса прямо с зенита — в секунду голову оторвет.

Болото спало. Слабый ветерок прокатывался над мшистым простором, покачивал деревца, освежал лицо. По небу бежали облака третьего сорта — какие-то ватные обрывки, между которыми поблескивали звезды и кривился растущий полумесяц. Тишина.

Олег двинулся дальше. Шаг за шагом, метр за метром. Лыжи вязли, и он все меньше смотрел вверх, а все больше под ноги. Временами снизу слышалось чавканье. Видать, растительный ковер был так тонок, что прогибался даже под лыжами.

Вдруг слева и справа взметнулось что-то черное и мокрое, по ушам ударил визг — Олег шарахнулся назад, выполняя клинками «пологий крест»: снизу вверх назад, просадка клинка, и тут же снизу вверх в обратном положении. Повернулся всем корпусом, рубя одновременно и косарем, и мечом. В мох рухнула тяжесть, обдав все вокруг тиной, и ведун оказался на узкой зеленой полоске между двумя черными трясинами.

— Роксалана, хватит орать, — полуобернулся он. — Если тебе страшно, руби саблей. Если очень страшно — руби сильнее и быстрее. Такие вот должны быть рефлексы. Ты заметила, что это было?

— Что-то большое.

— Понятно. Не забывай следить за небом.

С берега донеслись восторженные крики. Видимо, подростки успели их мысленно похоронить и теперь радовались, что представление еще не закончено. Отвечать было некогда. Уж больно зыбкая почва колыхалась под ногами. Олег заскользил вперед, стараясь удержаться посередине тонкого моста, а когда вышел на однородный травяной ковер, то расставил ноги пошире, чтобы снизить давление. Слева колыхнулись листики белокрыльника, появилась водяная прогалинка. Не дожидаясь продолжения, Олег рубанул туда саблей — что-то плеснуло, и окошко закрылось.

— Что это было? — спросила спутница.

— Не знаю. Но ты не бойся. Если здешняя нежить никого, кроме детей, утащить не способна — значит, она мелкая. Только числом может одолеть. А на такой случай у нас клинки имеются.

— Ой, котенок!

— Назад!

Зеленоглазая мохнатая тварь с лягушачьими лапами скакнула на девушку прямо из-под мха — но меч Олега оказался быстрее и перерубил тельце чуть ниже передних лап. Куски пролетели мимо жертвы и плюхнулись в торфяное окно. Промоина, оставшаяся на месте прыжка, быстро затянулась плавучими веточками моха. Издалека смотреть — ровное поле, да и только.

— Не зевай, Роксалана, не зевай. Руби все, что к тебе двигается. Потом разберешься. А меч-то как классно рубит! Пополам одним взмахом! Вместе с костями. Бей!

В этот раз возник водоворот справа от девушки — какая-то сила круговыми движениями пыталась разорвать тонкую пленочку из мха и корней. Девушка кольнула прямо в центр, и шевеление словно оборвалось.

— Идем, идем… — поторопил спутницу ведун. — Как бы вниз не утащили. Отсюда это легко.

Они проскользили с полсотни метров, срубив еще две мохнатые карикатуры на лягушек, и наконец выбрались с моха на травяной, колышущийся над вязью, настил.

— Кажется, кормушка позади, — облегченно перевел дух Олег.

— Какая «кормушка»?

— Ну, где жертв нежити здешней отдавали. Там слишком часто людей на дно твари всякие утягивают, вот трава никак плотным слоем и не нарастает. Рвут ее постоянно.

— То есть мы прорвались?

— До того берега еще далеко, но самое трудное позади. Здесь опора твердая. И кочек травяных вон сколько. В крайнем случае с одной на другую можно прыгать.