Ангел - Ольга Мяхар Страница 45

– Ой, привет! – Ничего более умного я сказать не могла в принципе.

Ругая себя, пытаюсь встать, но тут же плюхаюсь обратно, так как Дик даже и не думает убирать руки с моей талии, все так же крепко удерживая на месте. Ситуация критическая, срочно пытаюсь сообразить, как бы поправдоподобнее объяснить, что именно я делаю ночью в его кровати… Гм. Ну не знаю.

– Ирлин, ты чего застряла? – Это Оська. Громко и из-под кровати. Кошмар. – Давай, поконтачила с ним и вылазь, хорош к нему прижиматься.

У Дика брови медленно ползут вверх, интерес в его глазах переходит все границы. Сижу пунцовая, сильно ругаясь про себя и старательно ему улыбаясь. Оську – придушу!

– Ты чего, уснула?

– Нет, – шиплю я.

– Тогда слазь, кому говорю, а то опять очнется, а сковородка у меня.

Стараюсь не смотреть на Дика. Интересно, о чем он сейчас думает?

– Ося, он уже очнулся! Тишина под кроватью.

– Да?

– Да!

Тихое шуршание. А потом медленно появляющаяся сбоку от головы Дика ручка сковородки.

Дик с интересом ее рассматривает.

– Держи, – пыхтит Оська, – она тяжелая.

Дик садится и сам берет сковородку, поднимая вместе с ней и вцепившегося в ее край Оську. Тот, увидев лицо Дика недалеко от своего клюва (он опять совенок), удивленно хлопает глазками, а потом радостно ощеривается в широкой улыбке.

– Ой, привет! А мы тут…

Закончить он не успел, был очень занят: вылетал из окна прямо сквозь стекло, улепетывая от летящей ему вслед сковородки. По-моему, улетел-таки, хотя и не уверена.

– Так, а теперь разберемся с тобой.

Я почувствовала, как сердце с грохотом падает в желудок, настойчиво ища путь, ведущий к пятке. Он смотрит на меня очень странно, удерживая в одной руке обе моих ладони, а другой сжимая мой подбородок и изучая широко распахнутые от страха глаза.

– Ты меня тоже сейчас выкинешь в окно?

– Куда? – переспрашивает он.

– В окно. Но там дождь и многокилометровая пропасть – так что, может, накажешь как-нибудь по-другому?

Он усмехается, даже и не думая развеивать мои страхи.

– И что ты успела увидеть?

– Где?

– Не надо, Лин. – Я замираю. Так он меня еще никогда не называл. Но страх от этого меньше не становится.

– Ну… я увидела гибель твоего брата.

Сузившиеся глаза, вздувшиеся желваки и ярость, наполнившая его глаза. Мне хана, он меня точно сейчас убьет! Не видать мне хранительства, как своих ушей…

Неожиданно меня отпускают, он снова ложится на постель, заведя руки за спину и разглядывая потолок над головой. Я смотрю на него, не зная, что мне делать.

– Зачем ты это сделала, Лин?

Вот опять, он снова назвал меня Лин.

– Я… я переживала!

Он молчит, продолжая рассматривать рисунок на потолке.

– Я переживала из-за того, что ты накричал на меня сегодня утром. Я поняла, что случилось что-то ужасное, и хотела узнать, что именно.

– Узнала?

Ирония его голоса больно ранит, я не знаю, что мне ему ответить.

– И что дальше? Как именно ты будешь спасать меня от этой боли?

Он снова злится, но это уже неважно. Я вспомнила ту чудовищную боль, которая скрутила меня в его воспоминаниях, вижу его искаженное лицо при свете луны и понимаю, что он сейчас очень сильно страдает. А потом… потом я вдруг обхватила его голову руками, легла рядом и с силой поцеловала, сама не понимая, что я творю, что делаю.

Дик замер, а я все никак не могла от него оторваться. Его губы были сухими и горячими, запах моря и вина кружил голову. А жар его тела передавался моему. Внезапно я почувствовала, как его руки обнимают и с силой прижимают меня к себе. Я вздрогнула и попыталась отстраниться, но теперь уже он мне этого не позволил. Прижав меня к себе, он стал с таким жаром целовать мои губы, щеки, веки, что я задохнулась, не понимая отчего мне не хватает воздуха. Он целовал и постоянно шептал мое имя, запутываясь рукой в шелке моих волос и не отпуская меня ни на миг, будто боялся, что я сейчас исчезну, растворюсь, как утренняя дымка, и он поймет, что все это был лишь сон.

Вот только я никуда пропадать не намеревалась. В тот момент я бы и за все сокровища мира не смогла бы отстраниться от него.

– Лин… Лин… моя Лин… – шептал он в темноте, а полночная луна безмятежно освещала все это безобразие и одинокого мокрого совенка, сидящего на подоконнике и хмуро за всем этим наблюдающего.

И я не знаю, чем бы все это закончилось, только вот в следующее мгновение ярко сверкнула молния, вспыхнул свет и меня что-то заставило исчезнуть и появиться недалеко от кровати… на руках у Васьки. Он яростно смотрел на встрепанного Дика, сидящего на кровати и с не меньшей яростью смотревшего на него.

– Смертный! – громыхнул Васька, не обращая внимания на мои бурные попытки вырваться. – Ты хоть понимаешь что творишь?!

Оська тяжело вздохнул и куда-то улетел.

– Отпусти ее, – прошипел Дик и через мгновение уже стоял напротив Васьки. Кожа его покрывалась чешуей, из-за спины медленно вырастали перепончатые крылья, а пальцы украшались лезвиями длинных когтей.

– Ну и что тут происходит?

Вытянув шею я увидела сонного Лиса, на плече у которого сидел Оська. Рядом стоял встрепанный Сон в натянутой наизнанку рубашке и обалдело смотрел на застывших друг перед другом Дика и Ваську. Но тут он заметил меня, мгновенно ощетинился и рванул вперед. Я на всякий случай зажмурилась, ужасаясь количеству неприятностей, которые умудряюсь принести.

Тихое дуновение ветра, шорох крыльев – и вот я уже на руках у Сона, принявшего свою истинную форму и теперь застывшего неподалеку от окна. Я осторожно посмотрела наружу. Шел дождь. М-дя-а-а… так, берем ситуацию в свои руки. Срочно!

– Сон, пусти.

Интересно, и почему меня сегодня никто не слушает? Я ведь серьезно.

– Сон!

Медленно и крайне неохотно мне дают утвердиться на собственных конечностях. Оська одобрительно на меня смотрит. Васька с Диком вот-вот сцепятся и перегрызут друг другу глотки. Гм, ну что ж, я честно не хотела колдовать, но, видимо, придется!

Слова, как и ударения, вспоминаются с трудом, но выкрикиваю я их как можно более громко и угрожающе. Васька, дольше со мной знакомый, вздрагивает и переводит на меня перепуганный взгляд, Оська срочно пытается умотать из комнаты, но заклинание слишком короткое, и он попросту не успевает.

– Зандравус! – вякаю я последнее слово, с гордостью ожидая результата своих издевательств над памятью. И результаты не заставляют себя долго ждать.