Королевский маскарад - Оксана Демченко Страница 45

Здесь, в Эрхое, трактир короля сочли бы способом сэкономить расходы казны. Потому что расходы есть у всех, а вот казна…

Лильор пригляделся к княжескому подворью. Пармареты там на первый взгляд не видно. И на второй – едва ли обнаружится. Впрочем, ему надо знать точно. Эльф добрался до первой ограды, хлипкого заборчика из горизонтальных жердей, способного разве что намекнуть старой больной лошади – тут не надо прыгать! Побежал дальше, перебрался через вторую стену, сплошную, полутора саженей в высоту.

Охрана «дворца» князя состояла из дюжины дозорных, совмещающих службу с работами по хозяйству. Двое устроились у стены, возле ворот. Прочие придирчиво изучали сарай свежей постройки. Он был несколько кривоват, что наверняка грозило горе-плотникам порицанием со стороны князя.

Эльф тенью метнулся по двору, заглянул на конюшню, в свинарник, птичник… Барон из Доброго следа живет не в пример богаче! Улучив минутку, Лиль глянул издали в открытые ворота нового и, само собой, оттого подозрительного вдвойне сарая: пусто, только стружка и обрезки дерева. Наглый следопыт пробрался даже в сам терем, кое-как убедив дверь не скрипеть. Потянул носом – запах горелого масла с деталей гномьего тягла выдаст тех, кто днем мог пытаться разбирать пармарету.

Пахло вполне приятно, ягодными пирогами. То есть – увы…

Эльф выбрался за ограду и побрел к столице, без труда изображая понурую шаркающую походку сапожника. Почему-то ему казалось, что гномье сокровище обязательно окажется здесь. Но – не оказалось, не нашлось в один день, сразу, как хотелось бы. Или он плохо смотрел? Вроде не алмаз, как верно заметил Грудр, – покрупнее вещица.

Туман выбрался на луга, увяз в высокой влажной траве и замер. Ветерок рвал с него верхние пряди, неспешно гнал их, раздергивая по одному перышку, по ниточке. Некоторые наивные люди полагают, что, когда туман так клубится, в нем танцуют невидимками эльфы. Красивая сказка. И сегодня – очень правдоподобная. Луна уже стареет, но еще крупна, она щедро проливает свое сияние в прорехи лохматых туч. Туман на поле лежит серебряным шелком. В тени – темным и бледным, а под потоками света – сияюще-радужным, и в нем проступают, рисуются причудливым узором травинки, спящие цветы, жемчужины капель росы. Если бы не личина и тайна гномов – можно было бы и станцевать. Лучше любого осеннего бала, и кузнечики с ума сошли, устроили праздник в глухую ночь, когда, того и гляди, дождь сорвется.

– Куда же ты среди ночи бредешь, добрый человек? – окликнул женский голос.

Лильор удивленно глянул на обочину. И точно – сидит в траве, сразу и не различить. Он отметил краешком сознания ее присутствие, но, кажется, счел спящей. Женщина не спала, просто сидела и смотрела на туман, завладевший выпасами. Среднего роста, худенькая, уже не особенно молодая – лет тридцати, а то и сорока, наверное. Возраст людей на глаз принц определять точно так и не научился. Волосы темные, длинные, убраны в косу и завязаны лентой – незамужняя. Лицо усталое, давно и сильно попорченное болезнью. Нарывы сошли, а шрамики остались. Так бывает, но довольно редко, если это не порча. Живут на свете и злые ведьмы, не такие, как мама Сэль. Они делают подобное, часто по просьбе одной из двух возможных невест, когда выбор еще не совершен, а жених завидный. Это называется «обезличить». Лильор непроизвольно шевельнул рукой и шепнул пару слов. Точно – порча, сильная и давняя. Жаль, вовремя не позвали магов, можно было все восстановить. В первый-то год – наверняка.

В ночи даже эльфийскому зрению трудно различить, зеленые у незнакомки глаза или серые. Но большие, спокойные и добрые, это он отметил сразу. Поклонился, вспоминая выдуманное имя.

– Косута я, сапожник, из ронигских краев бреду. Хочу туточки, значится, поселиться. Да вот запутал, где Приказ-то искать – у князя аль в городе?

– Наш город таков, что долго не проплутаешь, – улыбнулась женщина. – Приказ – самое добротное строение, с черепичной крышей, стоит в городе, вон там. Сказал бы честно: любопытство разобрало. В Рониге-то князь иначе живет?

– Король у нас, – поправил Лильор, страдая от необходимости говорить с нормальным человеком глупо, ломая слова на деревенский лад. – Дворец у него поболее вашего города, это верно. Но неважно. Меня от пития пива лечили эльфы. Сказывали, у них королева живет вовсе уж чудно – в трактире. Хоть долина наверняка богатая – страсть.

– А наш князь лошадей разводит, – вздохнула женщина и глянула со странным подозрением. – Меня зовут Аста. Могу показать тебе двор князя, если так интересно.

– Благодарствую, я издали глянул, мне и того довольно.

– Вот и ладно. Пошли, поселю тебя на ночь, а то дождь собирается, негоже его на улице пережидать, сапожник Косута.

Лильор снова взялся косноязычно благодарить и думать про себя, что женщина слишком грамотно говорит для деревенской жительницы, да и на княжье подворье вхожа. Странное место – Эрхой. Он ожидал чего-то совсем иного. Более высоких заборов, пожалуй. И менее приветливых людей.

– А правда ли, что у вас ведьм законом прописано жечь? – спросил он с интересом.

– Молодой князь Тарл окончательно отменил безобразие, – гордо сообщила Аста. – Как раз этой весной закон зачитали на главной площади. Хотя, если честно разобраться, их и раньше не жгли, уже два века. Но когда три года подряд неурожай – хочется найти крайнего, правда? Теперь у нас гномов не любят. И это вполне взаимно, увы. Проходи, Косута, здесь княжеский сеновал. Вот тебе перина. – Женщина с усмешкой отдала дерюгу и показала на сено. – Ночуй, тут тепло и сухо. А утром иди в город и обязательно загляни в Приказ, у нас с этим строго.

Лильор еще раз глупо забормотал слова благодарности, часто кланяясь. Женщина кивнула и пошла прочь, в сторону княжеского терема. Он долго глядел вслед со странной обидой на родичей-эльфов и самого себя в том числе. Поморью готовы помогать, в дела Империи вмешиваются, лошадей от мора лечили по первой просьбе правителя Бильсы. А здесь нет войны, и не нашлось причин появляться тут и кого-то спасать. Три года неурожая! Это страшно. Спасибо маме, она – настоящее Сердце эльфов, она все замечает. И помогает, не дожидаясь еще больших бед и не помня обид.

Спалось в свежем душистом сене замечательно. Утром Лильор долго нежился на «перине», изучая дождливый восход через широкие щели сарая. И с удовольствием отмечал, что соломенная крыша оказалась добротной.

Умытое солнышко бодро поползло вверх, и принц выбрался на узкую дорожку к городу. Дождь прибил пыль и отмыл зелень, напоил воздух свежестью и радостью. Дышалось легко, думалось – только хорошее.

Стольный Хорд, вопреки своей малости и простоте, к глубокому удивлению самого принца, ему сразу понравился. Город выглядел аккуратным, многие дома недавно подновили, внешнюю стену выровняли. Улицы в центре и главную площадь покрывали дощатые настилы, чистые и свежие.

В Приказе оказалось малолюдно, приняли сапожника Косуту без волокиты и спеси. Выслушали, выдали нужные бумаги и даже вполне искренне посоветовали селиться поближе к столице – тут места обжитые, да и тракт хоть идет мимо Эрхоя, а все же рядом. С него иногда сворачивают, особенно если надо возок починить, лошадей перековать или решить иные дорожные проблемы.