Право первой ночи. Жар трёх сердец - Ольга Коротаева Страница 45

Усмехаюсь: словно у них есть выбор. Леорас уже не выпустит корону из рук. Пусть он сын Ледяного короля, но обладает магией огня, а значит, и по рождению, и по дару имеет право на трон Халеса. Вряд ли кто-то оспорит это.

Впрочем, я забываю о политике, стоит мне войти в покои, куда целитель отнёс вчера королеву-мать. Клюющая носом Ивара вскакивает при моём появлении, и я прижимаю палец к губам. Тихонько крадусь по толстому ковру и замираю у кровати.

Здесь темно из-за плотно задвинутых штор, но я вижу заострённые черты своей матери. Теперь, когда я всё вспоминаю, то рассматриваю её лицо с интересом. Она почти не изменилась, если не считать излишнюю худобу.

Когда я была маленькой, мама смеялась и говорила, что женщинам из рода Имари суждено до самой смерти оставаться красивыми. Жаль, что Тетал не проверит это на себе.

Кусаю губы, сдерживая слёзы, но непослушная капля всё же ползёт по щеке.

Мама, ощутив моё присутствие, открывает глаза и слабо улыбается.

— Искрель.

— Как ты себя чувствуешь? — Я присаживаюсь на кровать и беру её ледяную руку. Согреваю тонкие пальцы в ладонях и насыщаю маму силой рода. — Готова ли покинуть золотую пещеру чудовища?

— Уже много лет как готова, — серьёзно кивает она и тревожится: — Твои раны болят?

Я продолжаю вливать магию в её истощённое тело и качаю головой.

— Их больше нет. Ваннор… — Смущённо опускаю ресницы. — Исцелил меня.

— Вас связывает магия, — заворожённо шепчет мама. — Я ощущаю её в силе нашего рода. И… — Она резко садится на кровати и смотрит на меня расширившимися глазами. — О, моя девочка!

— Что такое? — Заметив влажные дорожки на её впалых щеках, я пугаюсь. — Тебе хуже?

— Мне никогда не было так хорошо. — Она вырывает руку и обнимает меня. — О, доченька… Ты же беременна!

Я застываю, не веря услышанному. Хмурюсь и, высвобождаясь, интересуюсь:

— Кто тебе сказал? Леорас? Нет, у нас не получалось…

— Магия! — обрывает она и обхватывает моё лицо прохладными ладонями. Смотрит в глаза. — Ты питала меня, и я ощутила. И твоего мужчину. И малыша…

Я смаргиваю набегающие слёзы.

— Невозможно. Мы же только… Ох!

Опускаю голову и, глядя на свой ещё плоский живот, прижимаю к нему ладони. Будто пытаюсь сама почувствовать растущее внутри меня чудо.

— Как это возможно? С одного раза? Мне никак не удавалось до этого… Всё так болело, будто вымораживало.

— Я дважды была беременна, — радостно смеётся мама. — Помню, каково это, и поэтому сразу поняла. Малыш уже обладает даром рода Имари. Тебе будет немного странно ощущать магию в магии. Но ты привыкнешь. Главное — предупредить случайные возгорания во время сна, ведь ребёнок в это время может бодрствовать…

Она делится воспоминаниями, а я слушаю, что творила, будучи ещё не рождённой, и улыбаюсь. Осознание медленно наполняет меня эйфорией. Счастье от того, что жду ребёнка, окрыляет. Но в душу тут же прокрадывается страх. Перебивая маму, прошу:

— Никому не говори. — Смотрю на Ивару. — Ты тоже помалкивай.

Служанка кивает, а мама уточняет:

— Ты сама хочешь сообщить Эдхару?

Я молчу, точно зная, что ни за что не расскажу этого. Я не должна забывать о своём народе. Леорас получает трон Халеса, а Эдхара ждёт корона Зивера. Мне же предстоит вернуться в Алианор и править в одиночестве. Теперь, когда род Имари будет продолжен, я могу себе это позволить.

— Если ваннор узнает о возможном наследнике, мне придётся отправиться с ним в Зивер, — горько говорю я и резко поднимаюсь. — Оставить Алианор и тебя? Ни за что!

— Ему всё равно станет известно, — мягко напоминает мама. — Рано или поздно он ощутит это через магическую связь.

— Собирайтесь, скоро мы покинем Халес, — велю я Иваре.

Направляюсь к выходу, но, остановившись у двери, оборачиваюсь и отвечаю маме:

— Боги связали меня с Леорасом брачными узами, и это всегда будет стоять между мной и ваннором. Каждый из нас будет испытывать муки, как Тетал, Динист и… Огненный король. Ведь сестру и Аирира связывала магия?

— Как ты узнала?! — бледнеет мама.

— Он ждал, что во время поединка я буду получать такие же раны, что Эдхар и Леорас, — вздыхаю я. — Не хочу ничьей смерти, и жизни такой не желаю. Ради дочери пойду на то, что ты сделала ради нас. Чтобы моя малышка не пострадала, мне нужно попрощаться с ними обоими.