Золотые апостолы - Анатолий Дроздов Страница 45

– Это не человеческая! – поспешил Кузьма. – Собачка там одна была, вредная, забирать тебя не позволяла. Аким ей сделал немножко бо-бо, с нее и накапало.

– Так я и поверила! – хмыкнула Рита. – Подрались, наверное, между собой, нос кому-то расквасили.

Она внимательно посмотрела сначала на него, потом на меня.

– Носы, вроде, в порядке. Кому досталось?

– Какая разница? – примиряюще улыбнулся Кузьма. – Главное: все живы и здоровы…

– Ты мне тут турусы не разводи! – стукнула Рита кулачком по столу. – Приехал, командует… Тебя кто звал сюда? Сидел бы на своей конференции! Раз уж бросил меня…

– Прости, воробышек! – виновато сказал Кузьма. – Понимаешь: это было их условием: не приглашать журналиста, который написал. Даже не говорить ему ничего. Они опасались, что все – твоя выдумка, и хотели подстраховаться.

– Не надо было соглашаться на такие условия!

– Очень заманчивое было предложение, – вздохнул Кузьма. – Думал: приеду домой, объясню…

– И я, конечно, растаю от счастья… Примчался сюда, командует: что мне не писать, что мне не писать… Буду!

– Зачем? – Кузьма улыбнулся в усы.

– Как зачем? Это моя работа. Мне за нее деньги платят!

– Для тебя это не деньги.

– Что ты хочешь этим сказать? – растерялась Рита.

– Что такая состоятельная женщина как ты может позволить себе не заниматься поденщиной.

– Состоятельная?

– Именно. Ты не забыла, что этой весной мы нашли в лесу сумку с деньгами. Свыше полутора миллиона долларов? Была твоя статья… Тебя еще разыграли по телефону, сказав, что за это положена премия?..

Рита смотрела на него, широко открыв глаза.

– Премия не положена, – спокойно продолжил Кузьма, – а вот вознаграждение в размере до двадцати пяти процентов от стоимости находки в соответствии с Гражданским Кодексом… По документам нашедшим значусь я один, поэтому я и пошел в банк, чьи деньги мы отыскали. Они, конечно, очень не хотели платить! – Кузьма заулыбался. – Но я сказал, что это дело находится на контроле в одной нехорошей газете, где работает одна очень вредная журналистка…

Рита замахнулась, и Кузьма сделал вид, что испугался.

– Словом, начали они волынку тянуть, стало ясно, что двадцать пять процентов не отдадут. Можно было в суд, но адвокаты у них – волки… Словом, подписал я договор на пятнадцать процентов. От найденной суммы в банке минус восемь процентов за инкассацию за границу подпорченных сыростью бумажек. Остальное перевели в рубли и высчитали налог. Получилось в пересчете на доллары сто сорок семь тысяч. Деньги уже зачислены на мой счет – я звонил из-за границы, узнавал… Половина по закону и справедливости принадлежит тебе.

– Это правда? – спросила Рита осипшим голосом.

– Такими вещами не шутят. Так что у тебя есть семьдесят три с половиной тысячи долларов. Не так много, но теперь ты сама можешь выбирать, где тебе работать, где жить. И с кем жить.

– Что значит с кем?

Рита вскочила из-за стола.

– Ты что, откупиться от меня хочешь? Затем сюда и приехал? Да я тебя…

Она подбежала к Кузьме и, прежде чем я успел ее удержать, сильно толкнула его в грудь. Кузьма охнул.

– Что? Что там?

Рита торопливо расстегивала ему рубашку. Резко раздвинула края. Я отвернулся – второй раз смотреть на шрам не хотелось.

– Что это?.. Так это твоя кровь?.. Это тебя в подвале?.. Из-за меня?.. Вот почему ты не мог меня нести… Кузьма…

Она заплакала.

– Ну что ты, воробышек! – Кузьма ласково утирал ей лицо здоровой рукой. – Рана – ерунда. Заживет…

– Это он нашел тебя в подземелье – там, где никто даже не предполагал искать, – заговорил я, понимая, что тем самым отрезаю себе всякую надежду, но, чувствуя, что не могу этого не сказать. – Если бы не он, мы бы никогда… В подвале был зверь. Тот самый, что убил Татьяну Сергеевну и деда Лешу. Хотел и нас… Спасая тебя, Кузьма едва не погиб! А еще раньше он сказал, что в монастыре спрятали женщину, которую он любит больше жизни, и, чтобы найти ее, он, если потребуется, взорвет монастырь к чертовой матери!

– Он так сказал?

На ресницах Риты блестели росинки. Я кивнул.

– Кузьма…

Она склонилась и бережно поцеловала его в раненое плечо. Уткнулась лицом ему в шею.

– Ну что ты, воробышек, – бормотал Кузьма, гладя ее по вздрагивающим плечам, – подумаешь… Это все ерунда, до свадьбы заживет.

– До чьей свадьбы? – быстро спросила она, сразу перестав всхлипывать.

– Ну вот! Опять ловишь меня на слове…

* * *

– Женщины! – проворчал Кузьма, когда Рита убежала в дом поправлять размытую слезами косметику. – В секретную командировку в глухой городок приезжаем на ярко-красном, с узорами автомобиле – таком, что даже те, кто машинами не интересуется, обратят внимание. К утреннему чаю выходим в вечернем платье и в боевой раскраске. А потом удивляемся…

– Это она для тебя так оделась и накрасилась, – возразил я.

– Знаю, – вздохнул Кузьма. – Разумеется, я всю жизнь об этом мечтал.

– Она тебя любит. Очень.

– Откуда знаешь?

– Она говорила.

– Вовремя я приехал, – задумчиво сказал Кузьма, окидывая меня оценивающим взглядом. – Раз до таких признаний дошло, дело осталось за малым. Хорошо, что ты не блондин.

– ??

– Первую жену у меня увел такой же двухметровый гренадер. Блондин, эсэсовец гадский, – пояснил Кузьма. – И отчего их к дылдам тянет? Чуть опять не прозевал… Первые ее отчеты я читал, улыбаясь, – продолжил он, – особенно про этого еретника в одежде девятнадцатого века. Их уже сто лет никто не видел. И тут на тебе – в Горке! Колдун, который умер, не предав свою силу, бродит с позапрошлого века! Невозможно еретника сто лет сохранять! Его же кормить надо! А ест он в три раза больше живого. Их в предыдущие века из-за этого сами родственники уничтожали – объедали семью. Сразу было ясно: кто-то забавляется. Если б знать тогда, чем кончится…

– Не надо было тебе уезжать.

– Теперь и сам знаю, – вновь вздохнул Кузьма. – Но не мог отказаться. Жутко интересно. Такие люди! Епископы, архиереи – и как только смогли столько собрать! А отношение к фактам? Меня даже на детекторе лжи проверили.

– И ты согласился?

– Почему бы и нет? Любопытно.

– Результаты их устроили?

– Вполне. Правда, накануне меня два дня допрашивали. Каждую детальку требовали! Вплоть до того, сколько мерцающих искорок видел в чаше. Зато потом… Сразу три епископа предложили рукоположить меня в священники. Еле отбился. Один особенно доставал. Говорил: не готов священником, давай я тебя хотя бы дьяконом сделаю! Хорош был бы дьякон, рыскающий аки серый волк по ночам! У меня теперь духовник есть, обзавелся на конференции. Как я ему это на исповеди расскажу? Выгонит!