Воскрешение - Денис Юрин Страница 45

Не став дожидаться, пока диковинное, многочленное и стальнопанцирное чудовище вновь превратится в доблестных, но не очень ловких блюстителей порядка, Дарк поспешил ретироваться, поскольку ему и силы нужно было беречь, да и неприязни к ревностно исполнявшим свой долг солдатам он не испытывал. Правду народ говорит: «Удачный бой – бой, которого удалось избежать; а лучший враг – враг, от которого удалось убежать!»

Не размышляя, правильно ли он поступает иль нет, а полностью положившись на инстинкты, Аламез подбежал к ближайшему дому и по стене стал быстро подниматься наверх, благо что кладка была неровной, в ней имелись щели и немало выступов, за которые можно было ухватиться руками и даже опереться на них ногами. К тому моменту, когда оконфуженные стражники вновь оказались на ногах, Дарк уже ступил на крышу. На том преследование и закончилось, практически так и не начавшись. В тяжелых, сковывающих движения доспехах солдаты не отважились повторить тот же трюк, да и если бы среди них и нашелся смельчак, то подъем по стене отнял бы у него слишком много времени и беглец, конечно же, успел бы скрыться.

Пробежавшись по нескольким, примыкавшим друг к дружке вплотную крышам, Аламез спрыгнул вниз, избрав для приземления большую мусорную кучу, находившуюся по другую сторону сплошного ряда домов. Как оказалось, от залежей никому не нужного барахла и нечистот тоже бывает польза, лишь бы в них не нашлось парочки-другой ржавых штырей или обломков досок, торчащих зазубренными остриями вверх. Но, к счастью, прыжок моррона завершился успешно: при падении он не поранился и ничего себе не отбил, а то, что почти вся одежда оказалась в слизи гниющих объедков и тошнотворно пахнущих рыбьих ошметках и куриных потрохах, нисколько беглеца не смутило. Роба на нем обладала воистину волшебным свойством, она легко и быстро сама отчищала с себя разного вида и разной степени прилипчивости грязь.

Оказавшись на безопасном удалении от места происшествия и окончательно убедившись, что «сторожевые псы» закона не такие уж хорошие «гончие», Аламез перешел на неспешный шаг и продолжил свой путь на юг. Когда небольшие душевные волнения улеглись, Дарка одолели сомнения. Теперь, спустя несколько минут после неприятного события, ему уже не казалось столкновение с патрулем случайным. Стражники набросились сразу, даже не окрикнув, как будто были точно уверены, что он не монах. Они его поджидали, а может, шли в таверну, чтобы схватить его там. Выходило, что на него донесли, но только непонятно, кто: то ли Фанорий, так и не отказавшийся от мечты присвоить его деньги; то ли прислуга, перепуганная до полусмерти его эффектным утренним появлением? Если это были грязные происки алчного старика, то Аламез правильно сделал, отказавшись от сопровождения верных ему людей. Вполне вероятно, что в случае схватки они ударили бы нанимателю, то есть ему, в спину, а возможно, подученные корчмарем, и сами спровоцировали бы начало резни. Когда же моррон отказался от их услуг, старый интриган, должно быть, послал шустрого мальчонку-посыльного за стражей, решив избавиться от доверителя чужими руками, да еще и цинично получить за его голову приличное по меркам Старого города вознаграждение.

Это предположение казалось Аламезу весьма правдоподобным и разумным. Конечно, роба монаха – не ряса священника, и за ее ношение каторга не полагалась, тем более что пожертвований самозванец не собирал и крамольных проповедей не читал. Однако оружие, которое под ней непременно нашли бы, означало бы смертную казнь, притом лютую, долгую и изощренную. Даже если лжемонаху каким-то чудом и удалось бы незаметно избавиться от меча и ножа, то кошель с золотыми все равно остался бы у подлого старика. После публичной порки на тюремной площади бессознательное тело нарушителя отволокли бы к городским воротам и сбросили бы в ров. Он уже никогда не появился бы в Альмире.

С другой стороны, донос на него мог оказаться всего лишь глупой случайностью, досадным недоразумением, а отнюдь не злым умыслом. Напуганные видом его раны прислужники приняли его за одного из приспешников темных сил. Сначала, движимые исключительно страхом, они донесли, а затем или побоялись, или не посчитали нужным хозяину в том признаться. От того, чьих рук, точнее, языка, это было дело, зависело многое. Дарк долго сомневался, а стоило ли ему вообще идти на встречу, где его могла поджидать засада, но, в конце концов, доверившись народной мудрости: «Под лежачий камень вода не течет!» – решил рискнуть и не считать Фанория оконченным мерзавцем. В противном случае у Дарка все равно оставались неплохие шансы выйти из переделки живым, а у алчного, двуличного корчмаря – досрочно передать хозяйство наследникам, если, конечно же, таковые у него имелись.

К сожалению, незапланированная стычка со стражниками вскоре стала не единственной неприятностью. Не успел немного покруживший, путая след, моррон дойти до начала забора кожевенного цеха, как почувствовал, что за ним снова следят. На этот раз все было еще хуже, чем в первый, когда на тюремной площади за ним наблюдал одиночка-вампир. Аламез понял, что стал объектом пристального внимания сразу нескольких пар зорких глаз. Улочка, по которой он шел, была узкой, пустовавших домов на ней находилось много, и поэтому определить, откуда именно ведется слежка, не представлялось возможным, как, впрочем, и от нее избавиться. Дарку лишь оставалось надеяться, что кровососы не осмелятся напасть средь бела дня, когда вокруг довольно много людей и ярко светит спасительное солнце. За саму встречу Аламез не волновался. Наверняка поставщик масла придет на нее не один, а с полудюжиной вооруженных до зубов детинушек. Вампиры не решатся напасть на нескольких человек, хотя бы из-за того, что может подняться нежелательный шум.

Чуть позже, когда Аламез уже шел вдоль забора кожевенного цеха и вдыхал зловонные ароматы, сопутствующие многочисленным поэтапным процессам от обдирки шкур до их окрашивания и дубления, наблюдение прервалось, и Дарк даже знал почему. Разносимые ветром по воздуху запахи были крайне неприятны его ноздрям, а уж обладавших чутким обонянием кровососов они явно сводили с ума. Так проблема со слежкой разрешилась сама собой, но на смену ей пришла новая, куда более серьезная и нежданная беда.

Впереди уже виднелся конец забора, где Дарк должен был свернуть налево и отправиться на восток, к набережной. Думы моррона в данный момент были лишь об одном – как бы скоротать парочку оставшихся до встречи с посредником часов: провести время за скучным изучением окрестных подворотен на случай поспешного отступления или насладиться приятным сном где-нибудь на чистой травке под деревцом? Однако у коварного Провидения имелись свои планы, оно распорядилось по-иному, послав моррону вместо отдыха новое испытание.

Внезапно острая боль пронзила все тело Дарка, а судорога сковала каждую его мышцу. Сердце воина бешено заколотилось в груди; кровь как будто вскипела, а врывавшийся внутрь через широко открытый в беззвучном крике рот поток горячего воздуха беспощадно жег горло и легкие. Аламез замер, оцепенел, не в состоянии даже упасть, а мир вокруг за считаные доли секунды претерпел разительные изменения, только почему-то никто, кроме него, этого превращения не замечал. Люди как ни в чем не бывало шли мимо, ничуть не дивясь, что воздух перестал быть бесцветным, прозрачным, а превратился в однородную, находившуюся в постоянном, хаотичном движении голубоватую массу вроде подтаявшего желе, по которой быстро и в разные стороны прокатывались разноцветные волны пульсирующих разводов. Похоже, прохожие не слышали и монотонного, то стихающего, то нарастающего, почти оглушающего шума, стоящего в ушах моррона.