Попробуй ее сжечь! - Надежда Первухина Страница 45

– Свобода – грех, никто не рожден свободным…

– Ошибаетесь! Именно те, кто ощутил себя свободным, и смогли постичь тайны колдовского ремесла. Но вы хватаете не тех, вы хватаете невинных. Вместо орлов вы охотитесь за кроликами…

Женщины, до этого лежавшие ничком и стонавшие, вдруг замолчали и стали подниматься. Они жадно прислушивались к речам женщины в серебристом платье. А Безымянная Ведьма говорила, говорила…

– Что у вас за обвинения? В плотской связи с дьяволом? Как вы глупы, если обвиняете в этом простых земных женщин. Поверьте, дьявол в этом вовсе не нуждается!

– Но другие обвиняемые признавались в нечистых сношениях и даже описывали сам акт совокупления…

– Чушь! Я знаю, как были вырваны эти признания – под пыткой! А под пыткой любой сочинит что угодно, лишь бы не висеть на дыбе. Я – настоящая ведьма, и вы думаете, что я позволю себе унижаться до сношений с врагом человеческого рода?! Глупцы и слуги глупцов! Вы никогда не поймете, что такое – ведьма! Что ж, возьмите меня, казните, только отпустите вот этих пятерых женщин. Они ни в чем не повинны.

– Нет, сестра! – вдруг воскликнула Дора Уорчестер. – На костер мы пойдем вместе!

– Зачем это тебе? – изумилась ведьма. – Ты ведь ни в чем не виновата!

– А в чем виновата ты? Так пусть их судит Бог за то, что они жгут невиноватых!

– Мы пойдем с тобой, сестра.

– Мы не ведьмы, но, видит Небо, стали бы ими – такими, как ты!

– Опомнитесь! Нет! Вы не пойдете со мной на казнь!

– Мы пойдем, сестра, – улыбаясь разбитыми губами, сказала Агнесса Пейси. – Костер – не худшее завершение земной жизни.

– Вы не понимаете, – сказала женщинам Безымянная Ведьма. – Я не сгорю на костре. Я останусь жива. А вот вы – вы сгорите. Потому что в вас нет и капли колдовства.

– Ну и пусть, – тряхнула волосами Вайолен. – Говорят, это не так уж и больно.

– Я умоляю вас! – вскричала Безымянная Ведьма, вставая перед женщинами на колени. – Опомнитесь! Не губите себя! Не идите на поводу у этих бесчувственных мужланов, всё дело которых – сгубить вас! Вспомните, у вас есть мужья и дети!

– Дети вырастут и без нас, – сказала Агнесса. – А мужьям мы давно не нужны. Да будет костер!

– Нет! – схватилась руками за лицо Безымянная Ведьма.

– Да, – поднялась с места самая почтенная горожанка Петронилла Пайс, привлеченная в качестве свидетельницы. – Пожалуй, и я составлю вам компанию. Так и так придет мое время.

А на всё это насмешливо, молча смотрел теодитор Августин.

Через день на рыночной площади сожгли почтенную Петрониллу Пайс, Агнессу Пейси, Мэри Дьюни, Алису Рэндом, Дору Уорчестер и Вайолен Вендер и еще одну женщину, имени которой никто не знал, а сама она назвать его отказалась.

Теодитор смотрел на пламя и слышал песни – те, кого сжигали на костре, пели, пока не задохнулись в дыму. Когда костры прогорели, были обнаружены останки лишь шести женщин. Та, неизвестная, пропала.

И охота на ведьм продолжалась. Уже восемнадцать ведьм были раскрыты по имевшимся на их теле родинкам – ведьминым соскам, из которых сосали молоко бесы. Среди ведьм даже затесался один мужчина по имени Джон Байсак. Уж неизвестно, что было с головой у этого крепкого парня, но он сознался, что несколько лет назад к нему явился дьявол в виде огромной черной собаки и потребовал, чтобы Джон отрекся от Христа и Церкви. В обмен дьявол обещал Джону несметную власть. Но покуда вместо власти вручил Джону шесть улиток-бесенят, которые жили тем, что питались кровью Джона. Каждая улитка, по словам Джона, была убийцей. Одна убивала коров, другая – свиней, третья – овец и домашнюю птицу, словом, никто не остался без работы. Джон всем желающим с радостью предъявлял улиток, вот только в бесенят они на людях не желали превращаться.

Будто истерия напала на жителей Бери-Сент-Эдмундса. Комиссия Хопкинса ежедневно отыскивала желающих покаяться в связях с нечистой силой. Даже малолетние дети заявляли, что держат в услужении чертенят и летают на шабаши.

Между тем брат Августин как-то отошел от дел. Его часто видели в церкви, где он не молился, а словно кого-то ждал. И верно. Брат Августин действительно ждал. И дождался.

Это было в ночь, когда число казненных ведьм и колдунов перевалило за полсотни. Августин сидел в церкви, пустой и темной, и вот рядом с ним на скамью опустилась призрачная фигура в серебристых одеяниях.

– Что ж, ты довольна? – спросил Августин Безымянную Ведьму.

– Как ты смеешь спрашивать у меня такое? – вскричала Безымянная Ведьма. – Неужели ты думаешь, что гибель невинных, клевещущих на самих себя людей мне в радость? Я ведьма, а не инквизитор!

– А ты заметила, что ведьма – ты, а на кострах сгорают другие?

– Я не хочу, чтобы они сгорали. Я хочу, чтобы это помешательство прекратилось!

– Ну так прекрати его своей ведьмовской силой. Что тебе стоит?

Безымянная Ведьма глубоко вздохнула:

– Я сильна, но не всесильна, теодитор. Самые страшные костры горят не на площадях, а в душах.

– Наконец-то ты это поняла.

– Мы говорим так, словно перестали быть врагами.

– И тем не менее мы враги. И когда настанет срок, я казню тебя, Безымянная Ведьма, казню тебя и всё семя твое, как говорится в Библии. Может, ради этого и продлен срок моего земного бытия…

– Ты фанатик…

– Просто я узнал тебя. Узнал и устрашился судьбы человечества, которое ты можешь уничтожить.

– Я не несу угрозы людям, теодитор! Скорее ты сам…

– А вот это, – сказал Августин, – еще вопрос. И мы его еще обсудим. Ведь времени у нас на это достаточно.