Дитя бури - Райчел Мид Страница 44

— Прости меня за все.

Я макнула кусочек тоста в кофе.

— Ты не виновата. Ведь ты же не по своей воле отправилась в Мир Иной.

— Нет, но в тот раз ты оказалась права. Мне не нужно было скрывать это от тебя.

— Я тогда переборщила.

— Нет.

Мамины глаза встретились с моими. Они были огромными и печальными.

— Думаю, мне тогда казалось, что если я уберегу тебя, то смогу забыть обо всем. Как будто можно просто удачно притвориться, сделать вид, что ничего не произошло. Как будто можно все забыть.

Не люблю видеть, как мама грустит. Думаю, этого никто не любит, если только вы не пытаетесь расквитаться за какую-нибудь детскую психотравму. Может, со мной и не очень хорошо поступили, но, по зрелом размышлении, это не шло ни в какое сравнение с тем, что пришлось пережить ей. Я знала, что мама была старше меня, когда ее похитили, но в воображении представляла ее похожей на Жасмин, юной и испуганной. До того как на меня обрушились все эти истории о коронованном родителе, я считала свое появление на свет результатом страстной интрижки, которую закрутил, а потом и оборвал мой паскудный папаша. Но это далеко не все. Истина оказалась намного страшней. Я появилась в результате надругательства, насилия и деспотизма.

— Каждый раз, когда ты смотрела на меня, я напоминала тебе о нем? О том, что произошло?

Ее лицо преисполнилось жалости.

— Нет, дитя мое. Ты лучшее, что есть у меня на свете. Не думай об этом.

— Я сильно похожа на него? Все говорят, что я — твоя копия.

Она пристально посмотрела на меня, будто ища ответ, но мне было ясно, что он ей давно известен.

— Волосами, совсем немного. Но больше всего — глазами. Они тебе достались от него. Глаза Тиригана были… — Мама прокашлялась. — Они постоянно менялись, переливались всеми вообразимыми оттенками, от голубого до серого, в зависимости от настроения. Небесно-голубые, когда он был счастлив, полночно-синие — когда встревожен, темно-серые — когда злился и готов был пуститься в драку.

— А фиолетовые? — спросила я.

— Фиолетовые — когда он чувствовал влечение.

Ни разу не слышала, чтобы мама произносила это слово. Смешно, конечно, но, поразмыслив, я подлила себе в кофе виски. Боже мой! Я унаследовала цвет глаз, который был у моего отца в минуты хорошего настроения. Мне очень часто говорили комплименты касательно моих глаз, но у мамы они вызывали воспоминания, которые, с ее точки зрения, не имели ни малейшего отношения к любви.

— Прости, мама. — Я потянулась и взяла ее за руку впервые с тех самых пор, как ворвалась тогда к ней в дом. — Наверное, это ужасно, но было ли время, хоть немного, когда ты чувствовала себя счастливой или, по крайней мере, не такой несчастной?

Наверняка имелась хоть минута, когда не все было исполнено ненависти и тоски между моими родителями. Ведь не могла же я быть зачата и рождена в таком мраке. Должно же быть хоть что-то. Может, он хотя бы раз заставил ее улыбнуться или подарил какое-нибудь ожерелье, добытое им в грабеже или мародерстве. Не знаю. Хоть что-нибудь.

— Нет, — ответила она хрипло. — Я ненавидела его каждую секунду.

Я сглотнула комок в горле и внезапно поняла, что не могу думать ни о ком, кроме Жасмин. Мама, когда это случилось с ней, была на пять лет старше ее. Жасмин теперь подвергалась тому же и переживала те же мучительные мгновения. Возможно, ее противоестественная привязанность к Эзону была единственным способом выдержать все. Может, лучше уж это, чем непрекращающаяся боль? Не уверена. Я на секунду зажмурилась и увидела лишь маму, похожую на Жасмин, и Жасмин, похожую на маму.

Я открыла глаза.

— Мы не смогли вытащить Жасмин.

До меня дошло, что в тот раз, когда пришла поговорить, я забыла сказать ей об этом. Я коротко изложила самую суть. Пока длился рассказ, мамино лицо побелело, и я почувствовала, как ее жестокая боль передается мне. Мама, похожая на Жасмин.

— Боже, — прошептала она, когда я закончила.

— Да, я…

Меня обдало холодом. Еле уловимое электрическое покалывание коснулось кожи.

— Что случилось? — спросила мама, заметив, как я напряглась.

— Ты чувствуешь этот холодок?

Она выглядела озадаченно.

— Нет. Ты в порядке?

Я встала. Мама не чувствовала, потому что это ощущение было не вполне физическим. Оно находилось за гранью обычных человеческих чувств. Мои кинжалы, пистолет и волшебная палочка лежали на столе. Теперь я ходила с ними по всему дому, даже в ванную, и перестала спать в откровенных нарядах. Маечка на мне была все еще из прежних, полупрозрачная и в кружевах, но вниз я надела хлопковые пижамные штаны с плотной резинкой. Я бросила халат на стул и проверила оружие.

Бьюсь об заклад, это не джентри. Меня навестил дух или демон. Значит, серебро, не сталь. «Глок» по-прежнему заряжен обоймой с серебряными пулями, но если дух окажется не ахти каким вещественным, то пистолет будет не очень эффективен. Я аккуратно сунула его за пояс, потом взяла серебряный кинжал и палочку.

— Мама, сиди тут.

— Эжени, что…

— Просто не высовывайся, — велела я. — Залезай под стол.

Она взглянула мне в лицо и подчинилась. Полагаю, женщина, которая была пленницей в Мире Ином и вышла замуж за шамана, умела серьезно воспринимать подобные предупреждения.

Я медленно и бесшумно двинулась к гостиной, туда, откуда проистекало ощущение. Не было слышно ни звука, и это говорило больше, чем любой шум. Я прижалась спиной к стене, скользнула вдоль нее и выглянула за угол. Пусто.

Кто бы это ни был, он не мог напасть на меня, оставаясь невидимым. Чтобы нанести хоть какой-нибудь реальный ущерб, ему придется материализоваться. Странно еще и то, что дух, в отличие от джентри и монстров, вообще не мог сделать меня беременной. Духи — они мертвые, вот и все. Один из них искал со мной встречи. Это настораживало.

Я ждала, прижавшись спиной к дверному косяку и осматривая гостиную. Все произойдет здесь. Ощущение было похоже на водоворот. В этом месте сила свободно сквозила внутрь и наружу.

Что-то холодное коснулось моего плеча. Из ниоткуда возникла рука и накрепко вцепилась в меня. Рефлексы воспрянули, и я полоснула духа по запястью кинжалом, который сжимала в другой руке. Враг оказался достаточно плотным, чтобы ощутить на себе воздействие металла. Более того, волшебная сила клинка простиралась далеко за пределы физического дискомфорта.

Дух — серое, туманное нечто — отшатнулся, но тут я почувствовала новые руки позади себя и быстро оглянулась. Там торчали еще пятеро, больше, чем мне когда-либо доводилось встречать за один раз. Я повернулась, но позиция первого неприятеля была удачней. Он прочно держал меня. Я не до конца освободилась от его хватки, но вырывалась отчаянно, при этом ненароком задела столик с керамическим кувшином. Посудина грохнулась на пол и разлетелась на острые осколки цвета морской волны.