Девять с половиной - Марина Рыбицкая Страница 44

– Булочек сегодня не будет, – горестно оповестила я Максима Александровича, разыскивая его на ощупь. – То, что они не сожрали, осело на мне.

– Я могу и так слизать, – предложил отзывчивый Тимыч, отряхиваясь и поднимая по новой мучное облако.

– Я счас кому-то паяльник дам пососать! – восстал из куча-малы мой босс.

– Грубость – не ваше амплуа, – напомнила я ему.

– Я универсален, как твой пуховик, – привел он мне мой же довод.

– А что, покушать в этом доме больше ничего нет? – жалобно спросил исхудавший на пару граммов Андрюха, доедая последнюю горсть изюма.

– И меньше – тоже! Слышь, изюмительный мужчина, – начала заводиться я с полоборота. – Мало того что вы вылакали мое белое и красное вино для маринования рыбы и мяса, так еще и покушать? Тут вам что, ресторан?

– Ну хотя бы бутерброды… – вмешался неопознанный в муке.

– Все! – Мое терпение достигло критической отметки, и у меня сорвало крышу. Начисто. Она улетела в теплые страны и не обещала вернуться – сказала, пришлет фото из отпуска.

Я обвела безумным взглядом разрушенную кухню, дернула левой щекой и правым глазом, сжала зубы и начала очистку территории от захватчиков.

Ровно через десять минут весь мусор стоял за дверью вместе с помятым и посыпанным мукой ОМОНом на крыльце. В последнюю минуту я опознала Максима Александровича и втащила в дом, потому что после моей уборки мужики только дергались, почесывали разные части тела и нервно оглядывались. А маскировочная мазь из муки, битых яиц и подсолнечного масла надежно прятала их личности ото всех, включая их же самих!

– А-а-а, – заикнулся Тимыч, если судить по голосу и росту. Остальное опознанию не поддавалось.

– Нет! – не повелась я на провокацию, вручая каждому мешок с мусором.

– И-и-и, – влез в нашу беседу разговорчивый Андрюха.

– Это не ко мне, – отрезала я. – Это к маме.

– А что происходит? – вклинился один из дежуривших около дома курьеров.

– Мы тут в фехтовании упражняемся, – любезно пояснила я, глядя на беднягу голодным взглядом амазонской пираньи, которая породнилась с анакондой.

– А мука зачем? – удивился парнишка, что-то почесывая под вязаной шапкой. Я затруднялась назвать это головой.

– Ты что, не знаешь правил? – возмутилась я, спихивая с крыльца всю команду. – Если начинаешь проигрывать, то возьми биту и посыпь всех мукой для опознания.

– А-а-а, – купился курьер, светлея крысиной мордочкой. – И кто победил?

– А что, не видно? – обиделась я, отвешивая солидный пинок последнему, чтобы придать ускорение первому. Курьеру: – Ты там своим скажи, что я сейчас в дом сгоняю и новый мешок муки принесу. И меда с подсолнечным маслом. И перьев. Начнем разминаться с вами, а то все застоялись.

– Мы люди подневольные, – отпрянул парнишка. – Нам сказали доставить – мы доставляем.

– А ты своему нанимателю скажи, что работа зело вредная, – посоветовала я, счищая с футболки, покрытой разноцветными пятнами, яичную скорлупу. Футболка от этого чище не стала, зато куртка курьера стала чуть грязнее. Мелкая пакость, а как душа радуется! – И вы требуете прибавку к зарплате и образуете профсоюз…

– Хорошая идея, – обрадовался парнишка, срываясь с места.

– Ты своим скажи, что тебе в разведку больше нельзя! – крикнула я вслед. – У тебя нервная система слабая!

После этого я стояла на крыльце, облокотившись на перила, и с удовольствием наблюдала, как срываются с места и исчезают в тумане ежики, не нашедшие лошадь.

Когда вымелся последний, то во двор въехал навороченный джип, из которого вылез приснопамятный Алексей Степанович с громадным букетом.

– Здравствуйте, Эля! – крикнул он мне издалека. – Прекрасно выглядите.

– У вас близорукость? – любезно поинтересовалась я, размышляя, что если я сейчас выгляжу хорошо, то как я выглядела на приеме? И как я должна выглядеть плохо?.. Пропахав с гектар горной породы наманикюренными руками?

– Нет! – улыбнулся пожилой симпатичный мужчина, добираясь до меня и вручая букет. – Вы в любом виде привлекательны. Просто в каждом по-разному.

– Точно, – кивнула я головой. – Сейчас – как пугало. Мило.

– Сейчас, – поцеловал мне ручку Алексей Степанович, измазавшись в муке, – как женщина, занимающая домашним хозяйством.

– Вам точно нужны очки, – фыркнула я, пребывая не в самом радужном настроении. – Или линзы. На данный момент я занималась очисткой территории от постороннего мусора и сухостоя.

– Кого именно вы подразумеваете под сухостоем? – добродушно полюбопытствовал Алексей Степанович, не сводя с меня заинтересованного взгляда.

– Всех, кто стоит и сохнет по мифической мне! – отрезала я, отбирая конечность и на всякий случай пряча за спину.

– Значит, вы не верите в любовь с первого взгляда, Эля? – поднял темные брови мужчина.

– Я даже со второго не верю, – просветила его я. – Когда-то я слышала одну теорию и взяла ее на вооружение…

– Не поделитесь? – вкрадчиво спросил собеседник, ненароком пододвигаясь ко мне поближе. – Может быть, я тоже возьму ее на вооружение.

– С удовольствием, – заверила я, упорно отодвигаясь в сторону. Крыльцо у нас большое, и танцевать друг от друга мы могли очень долго. Эдакое неудовлетворенное танго двух страждущих душ. Одна душа стремилась к сложению, другая к дробям. – Значит, так. Где-то когда-то рассматривался вопрос «что такое любовь?» с привлечением разных профессий. Начали обсуждение с того, что сделали вывод: «Любовь – это болезнь, которая требует постельного лечения».

– Справедливо, – кивнул Алексей Степанович.

– Не совсем, – хмыкнула я. – Потому что с точки зрения врача – это работа, так как затрачивается куча энергии.

– И это так, – согласился Алексей Степанович, следуя за мной по крыльцу.

Я отгородилась букетом и ласково улыбнулась его шоферу. На всякий случай. Для моральной поддержки. Да, вот такая я коварная!

– На это заявление возмутился инженер, – продолжила я, наблюдая, как шофер раздумывает, а нужна ли ему эта работа? – Заявив, что если главный агрегат стоит, то это процесс.

– Я как-то об этом не думал, – озадачился Алексей Степанович, останавливая свой гон. – Хотя имею инженерное образование.

– Повышайте квалификацию, – посоветовала я, одним глазом следя за шоферскими муками: любовь или деньги. Пока побеждало благоразумие. Жить хотелось, и, главное, жить хотелось с зарплатой. – Тут влез прокурор и заявил, что какой же это процесс, если один дает, а другой берет? Это взятка!

– А если оба дают? – озадачился Алексей Степанович.

– Это уже извращение! – отрезала я, тыкая в него букетом.