Вампиры на каникулах - Кэтрин Коути Страница 44

А в сотнях миль от Парижа, в мрачном замке среди неприступных трансильванских скал почивал в своем саркофаге граф фон Кролок. Хотя какой уж тут сон? Вампир лежал, разглядывая трещины на каменной крышке своего ложа. Те ветвились и разбегались по сторонам, напоминая бассейн реки Амазонки на очень детальной карте. Хотя упыри сравнили бы этот узор с кровеносной системой.

Из-за отсутствия кислорода свеча давно уже погасла, а от чтения в темноте у него начиналась мигрень. Да и вообще, аристократы не должны читать без света, это удел нищих подмастерьев, которые не могут потратиться даже на лучину.

Летучие мыши, залетающие в открытую форточку, тоже закончились. Граф фон Кролок рассудил, что даже в спальню размером с городскую ратушу не сможет набиться больше чем 4 120 650 316 нетопырей. Кроме того, счет летучих мышей наводил на неприятные мысли. Вспомнить хотя бы полеты Альфреда, настолько зигзагообразные, словно бедный мальчик прыгал через невидимую полосу препятствий. Земное притяжение одерживало над ним верх — за исключением тех случаев, когда он застревал на люстре — и велика вероятность, что Альфред рано или поздно проткнет себе грудь, просто рухнув на чью-то зубочистку. И тогда сердце Герберта будет разбито.

Ох, не следовало их отпускать!

Вампир сжал виски, стараясь прогнать дурные мысли из головы. Сейчас бы прогуляться по замку, но увы, это лишь мечтания.

В это время дня склеп наполнен солнечным светом, таким же приятным и полезным, как раскаленная лава.

Кроме того, поблизости могут находится Шагал и Магда, для которых даже солнечный свет не помеха. Фон Кролок поежился. Однажды, спустившись на кухню в неурочный час, он наткнулся на этих двоих, в тот самый момент, когда они бурно выражали свою приязнь друг к другу. От этого зрелища глазам хотелось забиться поглубже в мозг. Рядом с Шагалом и его пассией даже изобретательные древние индийцы по чопорности соперничали с фрейлинами королевы Виктории. После этой сцены невозможно было без содрогания смотреть на большую часть кухонной утвари, а так же на скатерти, валик для белья и квашеную капусту. Бррр… А чего стоил эпизод в конце бала, когда Магда решила поделиться с гостьями своим опытом общения с представителями противоположного пола? Признаться, вампирессы не отличаются утонченностью нравов. Они привыкли, что любой праздник — будь то свадебный завтрак или именины престарелой тетушки — обязан заканчиваться оргией. Но… но… младшая дочь Влада, забывшись, осенила себя крестным знамением и долго еще каталась по полу, визжа от боли. Уши Кармиллы Карнштайн достигли такой температуры, что вспыхнул ее парик. А старушка Эржбета потребовала флакон нашатырного спирта. И приняла его внутрь, одним глотком.

Несмотря на все неприятности, которые в изобилии доставляли новые обитатели замка, граф и не думал их прогонять. Нужно нести ответственность за свои создания. Даже если они превратили Бордовый Кабинет в цех для самогоноварения.

Но Герберт… Как же быть с ответственностью за Герберта, которого он создал два раза?

Чтобы напомнить себе, почему в настоящий момент он находится в своем склепе, а не в поезде, следующем в направлении Парижа, граф фон Кролок должен открыть книгу своей не-жизни на самом начале.

… страницы прилипают к пальцам, а их шелест едва заглушает крики…

Добравшись до первой главы, вампир поколебался и, пролистав еще несколько страниц, углубился в Пролог.

Много лет назад жил да был граф со своей прекрасной женой…

Фон Кролок покачал головой. Уж слишком сильно все это напоминало сказку. Причем из современных, где феи порхают над ландышами или катаются на бабочках, а не таскают детей из колыбели. Невозможно, что бы все было действительно так. Настолько хорошо. С другой стороны, двести лет — достаточный срок, чтобы правда облеклась в сказочные одежды. И кроме того, если в начале повествования главные персонажи сидят за столом и ведут благостные разговоры, то в дальнейшем все закончится битвой на чайных ложках, а кто-нибудь выльет своему соседу горячий пунш за шиворот. У сказок с грустным началом есть шанс развиться в нечто положительное. А вот сказок с хорошим началом нужно опасаться.

В графских владения царили изобилие и порядок, слуги были преданны хозяину, а тот платил им добротой и снисходительностью.

Подчас в замке бывает так тихо, что можно уронить булавку в западном крыле и услышать звон в восточном. Но двести с лишним лет назад здесь было больше слуг, чем — как сказал бы господин Пастер — микроорганизмов в ведре речной воды. В дверь хозяйского кабинета то и дело стучались или мажордом, или конюх, или же нянька, с вдохновенным рассказом о новой проделке виконта. По коридорам сновали старшие горничные, младшие горничные, помощницы младших горничных и так по нисходящей. Не заглушаемый грохотанием кастрюль, из кухни доносился гомон кухарок и смех поварят. Да, тогда в замке еще раздавался смех. Не злой и не перетекающий в истерические всхлипы. Обычный человеческий смех. И почему бы не радоваться челяди, коли жизнь была столь благополучной?

Турки обходили замок стороной, ибо на очаге всегда кипел чан со смолой (в те дни словосочетание «заскочить на огонек» нередко ассоциировалось с ожогами и волдырями). Зато для друзей, а то и просто для заплутавших путников, распахивались гостеприимные ворота. И о самом владетеле здешних угодий, графе фон Кролоке, ходила добрая слава. Хотя нравом он отличался вспыльчивым, да и на расправу был скор, но никто не мог упрекнуть его в излишней жестокости. По крайней мере, он не закатывал истерику, если заставал детей за сбором хвороста в лесу, и не поднимал подати, чтобы скопить денег на покупку новой гончей, не скакал по крестьянским полям, затаптывая взошедшие посевы. Учитывая эти обстоятельства, он прослыл ну просто милягой. Строгий, но справедливый. Идеальный господин, муж, и отец.