Задверье - Нил Гейман Страница 44

Ричард открыл глаза. Судя по всему, они очутились по другую сторону стены и теперь стояли в углу помещения, которое он принял за склад старья. Но не просто кладовку со всяким хламом: было в этом старье нечто странное и особенное. Это было великолепное, редкое, причудливое и дорогое старье, которое, как правило, ожидаешь увидеть только в каком-нибудь…

– Мы в Британском музее? – спросил он.

Д'Верь нахмурилась: казалось, она о чем-то думает или к чему-то прислушивается.

– Не совсем. Но мы очень близко. Думаю, это один из запасников или какое-то хранилище.

Подняв руку, она коснулась складки старинного костюма, выставленного на восковом манекене.

– Жаль все-таки, что с нами нет телохранительницы.

Чуть склонив голову, д'Верь посмотрела на него серьезно:

– А от чего тебя нужно охранять, Ричард Мейхью?

– Ни от чего, – признал он, но тут они завернули за угол, и он добавил: – Ну… от них, может быть.

– Вот черт! – одновременно вырвалось у д'Вери. Причина, почему Ричард сказал «Ну… от них, может быть», а д'Верь выругалась «Вот черт!», заключалась в следующем: на постаментах по обеим сторонам прохода, по которому они шли, стояли господа Круп и Вандермар. Ричарду они ужасающим образом напомнили выставку современного искусства, на которую однажды водила его Джессика: гениальный молодой художник объявил, что нарушит все Табу Искусства, и для этой цели организовал кампанию систематического расхищения могил, а потом выставил тридцать наиболее интересных плодов своих опустошительных рейдов в стеклянных витринах. Выставку закрыли после того, как художник продал «Украденный Труп № 25» за шестизначную сумму одному рекламному агентству, а родственники Украденного Трупа № 25, увидев фотографию экспоната в «Сан», подали в суд, дабы получить свою долю прибыли, и потребовали изменить название шедевра на «Эдгар Фоспринг, 1919 – 1987, любящий муж, отец и дядя. Покойся с миром, папочка». На заточенные за стеклом трупы в запачканных костюмах и порванных платьях Ричард взирал с ужасом: ненавидел себя за то, что смотрит, но не мог отвести взгляда.

Мистер Круп улыбнулся и стал похож на змею, у которой в пасти застрял полумесяц, от чего его сходство с Украденными Трупами №№ с 1 по 30 только увеличилось.

– Что? – спросил улыбающийся мистер Круп. – Никакого господина «Я такой ловкий всезнайка» – маркиза? Никакой там «Разве я вам не говорила? Она! Наверх подняться я не могу!» – Охотника? – Он помедлил для большего эффекта. Было в мистере Крупе что-то от испортившейся ветчины. – Ну надо же, меня пора покрасить серым и назвать злым волком, ведь передо мной две заблудшие овечки. Совсем одни. А на дворе ночь.

– И меня тоже можно называть волком, мистер Круп, – услужливо сказал мистер Вандермар.

Мистер Круп сполз со своего постамента.

– Позвольте шепнуть вам один совет в ваши мохнатые ушки, милые ягнятки, – сказал он.

Ричард огляделся по сторонам. Должно же быть какое-то укрытие, куда они могли бы сбежать. Он потихоньку взял д'Верь за руку и снова в отчаянии огляделся.

– Ну что вы! Прошу вас, не надо. Оставайтесь на месте, – продолжал мистер Круп. – Вы нам тут так нравитесь. И мы совсем не хотим причинять вам боль.

– Нет хотим, – возразил мистер Вандермар.

– Если вдуматься в ваши слова, мистер Вандермар, пожалуй, вы правы. Мы хотим причинить боль вам обоим. Очень хотим и очень много боли. Но в настоящий момент мы тут не за этим. Мы пришли, чтобы привнести в игру изюминку. Понимаете, когда все становится простым и скучным, мы с партнером теряем терпение и – сколь бы трудно ни было вам в это поверить – наше солнечное и миролюбивое настроение.

Демонстрируя свое солнечное и миролюбивое настроение, мистер Вандермар оскалил зубы. Это было, без сомнения, самое ужасное, что когда-либо видел Ричард.

– Оставьте нас в покое. – Голос д'Вери прозвучал ясно и твердо.

Ричард сжал ее руку: если она может быть храброй, сумеет и он.

– Если хотите причинить вред ей, – сказал он, – сначала вам придется убить меня.

Эти его слова как будто от души порадовали мистера Вандермара.

– Ладно, – улыбнулся он. – Большое спасибо.

– И тебе тоже мы сделаем больно, – сказал мистер Круп.

– Но попозже, – добавил мистер Вандермар.

– Понимаете, – взялся объяснять мистер Круп тоном, похожим на прогорклое масло, – в настоящий момент мы здесь, чтобы терзать вас, так сказать, морально.

Голос мистера Вандермара прозвучал как ночной ветер, веющий над пустыней костей.

– Заставить вас помучиться. Испортить вам день.

Мистер Круп присел у постамента мистера Вандермара.

– Сегодня вы были на Эрловом дворе, – сказал он тоном, который (как предположил Ричард) любовно считал легким и светским.

– И что с того? – спросила д'Верь. Она понемногу пятилась от обоих головорезов.

Мистер Круп улыбнулся.

– Как мы это узнали? Как мы узнали, где найти вас сейчас?

– В любой момент можем до вас добраться, – прошептал мистер Вандермар.

– Тебя продали, божья коровка, – сказал мистер Круп, обращаясь к д'Вери и, как сообразил Ричард, только к ней одной. – В твое гнездышко затесался предатель. Кукушонок!

– Бегом! – крикнула она. Развернулась и побежала. Ричард побежал тоже – к двери в дальней стене залы со старым хламом. От прикосновения д'Вери дверь распахнулась.

– Пожелайте им доброго пути, мистер Вандермар, – произнес у них за спиной голос мистера Крупа.

– Прощайте, – сказал мистер Вандермар.

– Нет-нет, не так, – поправил его мистер Круп. – Au revoir [14].

Тут он издал такой звук – «кук-ку, кук-ку, кук-ку», – какой могла бы издать кукушка, будь она пяти с половиной футов росту и питай она слабость к человечине, а мистер Вандермар, оставшись верным своей природе, запрокинул вытянутую узкую голову и завыл по-волчьи – призрачно, зверино и безумно.

Над ними раскинулось ночное небо, они бежали по мостовой Рассел-стрит в Блумсбери. Ричарду казалось, что его сердце вот-вот пробьет себе дорогу через грудную клетку. Мимо проехала большая черная машина. За высокой выкрашенной черным оградой маячил Британский музей. Скрытые прожектора ярким светом заливали высокое белое викторианское здание, огромные колонны по фасаду, ступени, ведущие к главному входу. Это было хранилище мириада сокровищ со всего света, награбленных, найденных и переданных в дар более чем за сто лет.

Они подошли к боковой калитке. Схватившись за нее обеими руками, д'Верь всем весом на нее навалилась. Ничего не произошло.