Обретение мудрости - Дэйв Дункан Страница 44

— Думаю, ты лжешь, воин. Но мы будем милосердны. Покажи ему, для чего мы используем котлы, раз ему так интересно.

Третий направился к Томияно, скользя среди медных котлов, словно призрак, казалось, не касаясь земли. Он подошел к нему вплотную и пристально посмотрел в глаза капитану, который был вынужден отступить, упершись в медные перегонные аппараты.

— Значит, хочешь знать, чем мы занимаемся, так? — В голосе колдуна звучало веселье. Похоже, он был более самоуверенным из двоих, и, соответственно, старший колдун не был столь самоуверен по сравнению с ним. Это означало, что надежда все же есть — но где, и какая?

Уолли не мог видеть лица Томияно, только его спину, но мог слышать ярость в его голосе:

— Прошу прощения. Я не знал, что они принадлежат вам.

Назревало нечто зловещее; голос колдуна звучал издевательски.

— Что ж, подними один, и я тебе покажу.

— Нет, — огрызнулся Томияно.

— Подними! — огрызнулся в ответ колдун.

Моряк упер руки в бока.

— Нет!

Колдун что-то пробормотал и махнул рукой перед лицом капитана. Томияно сердито отпрянул; потом он закричал и схватился за щеку. Он сложился пополам, ругаясь и топая ногами.

Уолли сжал кулаки и посмотрел на Четвертого. Тот все еще смотрел на воина, явно наслаждаясь его бессильной яростью и ужасом.

Разъяренный Томияно выпрямился и схватился за нож.

Нож исчез. Потрясение, похоже, несколько его отрезвило; он повернул полное страха лицо к Уолли. Он побледнел от боли, и с одной стороны его рта виднелся страшный ожог. Он тряс левой рукой, словно его пальцам тоже было больно.

— Когда кто-то слишком досаждает воинам, они отрезают ему уши, — сказал Третий. — Мы не такие варвары, но мы хотели бы помнить всех, кто преступает границы нашего терпения. Это предупредит любого из моих собратьев, кто встретит тебя в будущем, что тебе нельзя доверять. А теперь, капитан Томияно, подними этот котел!

На почтительном расстоянии позади колдунов собиралась толпа, а сверху за ними наблюдали моряки. Томияно бросил на Уолли яростный взгляд. Он присел и обхватил руками большой котел. Он не был тяжелым, и Томияно выпрямился, снова поворачиваясь лицом к своему мучителю.

— Мы используем их, капитан, чтобы разводить в них птиц, — сказал Третий. — Не веришь? Смотри!

Он протянул руку и снял крышку. Прямо в лицо Томияно с шумом вспорхнула белая птица. Ошеломленный, он отступил назад, споткнулся о какой-то горшок и рухнул на землю под металлический грохот покатившихся котлов. Двое колдунов от души рассмеялись, и мгновение спустя послышался смех моряков с корабля, а также со стороны продолжавшей расти толпы возле фургона. Томияно, пошатываясь, поднялся; птица кругами взмыла в небо и скрылась.

Молодой колдун повернулся и снова подплыл к своему начальнику; оба посмотрели на Уолли.

— Теперь твоя очередь, воин, — сказал своим высоким голосом Четвертый. Сердце Уолли отчаянно билось, и он думал о том, сколько потребуется времени на заклинание, и как быстро он сможет прыгнуть. Ему следовало это сделать, пока второй измывался над моряком.

Последовала пауза, мучительно долгая пауза, во время которой колдуны смотрели на воина, а воин смотрел на них. Уолли старался дышать медленно и не напрягать мускулы, но вскоре ему самому уже хотелось, чтобы они наконец начали что-то делать — что бы они ни замышляли.

— Ты оказался поразительно глуп, Уолли, — сказал Четвертый. — Даже для воина ты был чересчур глуп.

— Я с этим не спорю, — ответил Уолли. Что дальше?

Четвертый слегка кивнул под капюшоном.

— Это очень скромный воин, колдун Ресалипи.

Разглядывая скрытое в тени лицо, Уолли заметил на нем бисеринки пота — колдун не хотел убивать. Вероятно, если бы Уолли собирался на них напасть, он бы мог это сделать, но хладнокровное убийство не каждому по вкусу. Уолли знал это.

Коричневый капюшон повернулся к оранжевому и что-то тихо прошептал. Возможно, Третий предлагал совершить казнь?

— Нет, Ресалипи, — сказал Четвертый, — думаю, наш скромный воин может стать примером для других. Я предлагаю тебе выбор, лорд Уолли. Ты можешь сейчас умереть, или доползти обратно до своего корабля на брюхе, демонстрируя свою покорность.

Надежда! Надежда, словно маленький огонек, вспыхнувший среди погасших углей. Уолли Смит готов был скорее поползти на брюхе, нежели погибнуть.

— И после этого я и корабль сможем безопасно уйти? Ты можешь мне в этом поклясться?

Даже столь слабой попытки сопротивления оказалось почти достаточно, чтобы колдун передумал.

— Торг здесь неуместен! — взвизгнул он. В этот момент младший снова что-то ему предложил. — Хорошая мысль! Знаешь, воин, мы в гильдии колдунов клянемся огнем. Снимай эту тряпку и бросай сюда.

Уолли мгновение поколебался, начиная, наконец, осознавать, что происходит. Он сорвал набедренную повязку, скомкал ее и перебросил через настил колдунам. Все это время, пока они с ним забавлялись, он оставался в живых. Он мрачно взглянул на Томияно, который удивленно молча наблюдал за происходящим. В сторону толпы он смотреть не стал.

Третий скользнул вперед, поднял кусок ткани и бросил ее перед своим начальником, который протянул руку и что-то пробормотал. Ткань начала дымиться, затем вспыхнула. Оба посмотрели на Уолли, чтобы увидеть, произвело ли это на него впечатление.

— Итак, я клянусь, — сказал Четвертый. — Теперь — иди сюда и ложись. — Он показал на настил.

У Уолли снова возникло мгновенное искушение отказаться. Та часть его, которая принадлежала Шонсу, отчаянно сопротивлялась при мысли о возможном унижении. Голый, за исключением шнурка, стягивавшего волосы, чувствуя себя смертельно униженным и уязвимым, он подошел к указанному месту, опустился на колени и лег, подняв голову и глядя на них.

Колдун с минуту с некоторым удивлением разглядывал его.

— Что ж, давай, ползи! Если остановишься — умрешь.

Уолли посмотрел на его спутника — даже тот был изумлен.

— У меня на корабле есть один чересчур горячий юноша, — сказал он. — Капитан, пожалуйста, возвращайся на корабль и предупреди их. Можешь привязать Ннанджи к мачте, если потребуется. Я не хочу лишних неприятностей.

— Но скажи ему, пусть посмотрит, — сказал младший колдун. Он рассмеялся, и капитан, перепрыгнув через несколько котлов, бросился бежать.

— Ползи, воин!

Уолли поднялся на четвереньки.

— Я сказал, на брюхе!

Уолли распростерся на земле и пополз по холодной, неровной и невероятно загаженной дороге. По этой дороге прошло множество лошадей. Он прополз мимо котлов и фургона, и толпа расступилась перед ним.

Ему нужно было преодолеть лишь расстояние, впятеро длиннее корабля.