Мельница желаний - Анна Гурова Страница 44

— И тебя зацепило? Ильмо приподнялся, собираясь встать.

— Тс-с-с! Ахти повернул его за плечо в сторону двора, и Ильмо увидел Кюллики. Она сидела на нижней ступеньке, скрючившись и уткнувшись лицом в ладони. Платок сполз с ее головы, и по спине рассыпались густые, совершенно седые косы.

— Она теперь будет спать, — шепотом пояснил Ахти. — Ее нельзя будить, пока сама не проснется.

Ильмо молча кивнул. Он наконец понял, что сделала знахарка. Ее тело погружено в сон, а где блуждает душа, знают только боги, которых она призывала себе в помощь. Ему следовало догадаться раньше. Когда-то он и сам пытался проделывать подобное, но безуспешно.

— И когда она проснется? Ахти развел руками.

— Кто ж знает? Может, сегодня, может, завтра. Она, когда на ладонях гадает, всегда по-разному спит. Но не дольше девяти дней.

— Девяти дней?! Это я должен еще девять дней торчать на Лосином острове?

— Да тихо ты! — шепотом прикрикнул на него Ахти. Тут со ступеней донесся тихий вздох, и Кюллики подняла голову.

— Вот, разбудили, — с упреком сказал Ахти. — Небось теперь вся ворожба насмарку.

Кюллики встала, сладко потянулась, как после долгого сна, и будничным голосом сказала:

— Ахти, ягодка моя, что ты гостя держишь на крыльце? Проходите в дом, пироги небось давно поспели…

О предсказании она и словом не обмолвилась, как будто его и не было. Ильмо с удивлением покосился на приятеля. Когда Кюллики скрылась в сенях, Ахти шепнул ему на ухо:

— Ты не удивляйся. Она когда вот так ворожит, потом ничего не помнит.

После сытного ужина, когда зашло солнце, и Лосиный остров начал отходить ко сну, Ильмо осмелился напомнить Кюллики о прошедшем гадании. Он пересказал ей посланное богами страшное видение — всё, что запомнил, — и попросил его истолковать. Женщина, как будто ожидавшая этого вопроса, села на лавку и пригласила гостя сесть рядом. Откуда-то из сумрака выскочила девочка-служанка, воткнула лучину в светец. На этот раз Ахти при разговоре не присутствовал. Ильмо смотрел на мать своего друга и удивлялся ее цветущему виду и ясному взору, как будто не она только что творила сложные и опасные чары. Он ведь по собственному опыту знал, как это изнурительно. В блестящих глазах Кюллики плясало пламя лучины.

— Итак, видение, — проговорила она. — Ты должен понимать, что это не будущее. В мире богов ни прошлого, ни будущего нет. Время богов — Сон Унтамо, человеческие годы для них значения не имеют. Слово, что пришло через меня в этот мир, не описание того, что будет, и не объяснение прошлого. Скорее, предупреждение.

— Но мне угрожает опасность?

— Вот это — бесспорно. Встретив тебя на пороге, я сразу поняла, что ты ходишь под сенью огромной беды. И добро бы — ты один. Но ты навлекаешь несчастье на всех, с кем связан…

Ильмо сцепил пальцы в замок.

— Тун снова на меня нападет?

— Может, да, а может, нет — если решит, что ты погиб в озере. Но грозящая тебе опасность связана не с туном.

— Как? Кюллики устало вздохнула.

— Пойми, Ильмо, ты не средоточие вселенной. В мире происходит что-то нехорошее. Одно тянет за собой второе, второе — третье, и вот леса и озера полнятся демонами, а туны пересекают Борозду и начинают охотиться на людей. Нечто вызывает перемены в мироздании, и все они к худшему. Не знаю, зачем тебе это говорю, — всё равно не поймешь… С другой стороны, они и тебя коснулись. Пока самым краем…

— Ничего себе «краем», — проворчал Ильмо. — Но если беда мне грозит не от туна, то от кого?

— Не знаю, Ильмо. В видении, насколько я понимаю, речь идет о родовой вражде и мести. Тебе виднее.

— У нашего рода нет врагов!

— Ой ли? Ты даже про первопредка своего ничего не знаешь, а как насчет отцов и дедов? Нет ничего проще, чем приобрести врага. Например, мой сын Ахти едва не вызвал войну рода Каукомьели с сильным и многочисленным родом Саво. Он похитил там девушку, дочь вождя…

— Эка невидаль, — пробормотал Ильмо.

— …но вскоре вернул ее обратно, — спокойно закончила Кюллики. — Ее родители очень обиделись.

В памяти Ильмо что-то шевельнулось.

— Это ведь ты приказала ему вернуть невесту?

— Я, — кивнула Кюллики. — и Ахти знает, почему. Впрочем, скажу и тебе. Ему предсказана смерть от жены. Так что, пока я жива, он не женится.

Голос Кюллики вдруг изменился.

— Ах, как он похож на отца, — глухо проговорила она, и в ее голосе зазвучало затаенное горе. — Мой Лемпи, ягодка лесная, тоже был красавец-удалец. Как из лука стрелял, как песни пел! А сколько девушек по нему сохли! Его родичи очень не хотели, чтобы он на мне женился, — меня ведь уже в девичестве считали ведьмой, женихи от меня бегали. Но мне до их хотения дела не было. Тем более, я знала, что моему милому не суждена долгая жизнь. Я решила — пусть недолго, да мой. Вот и приворожила его…

Несколько мгновений они сидели молча, только потрескивала в тишине лучина, да шипели падающие в воду угольки. Потом Кюликки тихо сказала:

— Уезжай, Ильмо. И не втягивай моего единственного сына в свои беды.

— Да я и не втягиваю, — сдавленным голосом ответил Ильмо. — Скажешь — уеду, хоть сейчас.

Кюллики слабо улыбнулась.

— Сейчас не надо. А завтра на заре отправишься с рыбаками в обратный путь, пока похъёльцы тебя здесь не обнаружили. Если Ахти пожелает тебя проводить, я возражать не стану — на воде ему бояться нечего. Я, конечно, тебя не гоню, но предупреждаю честно — безопасного приюта тебе здесь не будет.

«Яснее ясного, — подумал Ильмо. — То же самое, что и в Калева. О том, чтобы зимовать тут с Айникки, можно забыть».

— Спасибо и на том, добрая хозяйка, — буркнул он.

— На здоровье, Ильмаринен, — серьезно ответила Кюллики. — Плыви прямо к Вяйно, никуда не сворачивая, и больше никуда от него не уходи.