Книга демона - Михаил Кликин Страница 44

Когда появилась работа, жизнь двух писцов успокоилась и упорядочилась, стала проще, но в чем-то даже интересней. Теперь все подчинялось строгому режиму. Свободного времени оставалось на несколько партий в митс да на недолгое купание в ванной, но пленники не жаловались и не писали на доске: «Хотим отдохнуть!» – они еще помнили, как быстро надоело им безделье.

День начинался завтраком. Потом появлялись Се-Тан и Шо-Лан в сопровождении вооруженных тралланов. Они приносили письменные приборы и Тайную Книгу. В комнате, прозванной кабинетом, Тильт забирался в кресло, а Далька садился рядом на высокий табурет. Один из тралланов становился за столом, охраняя Угнездившуюся в серебряной подставке Тайную Книгу, Другой занимал место позади переписчиков. Работать °ни не мешали и вообще старались пореже о себе напоминать – если кто-то из стражников кашлял или слишком громко бряцал железом, он тут же с виноватым видом съеживался.

У маскаланцев обычного места не было: порой они тихо сидели на принесенных из соседней комнаты стульях, иногда расхаживали из угла в угол, движением своим волнуя пламя свечей и ламп, или, напротив, стояли столбами, скрестив на груди руки. Изредка они покидали кабинет. Но когда требовалась их помощь, они всегда оказывались рядом: Се-Тан осторожно переворачивал ломкие листы, исписанные рядами цифр, Шо-Лан чинил перья и раскрывал новую книгу: «Древо жизни», «Иззидар», «Божье веселье и людская печаль», «Повествование о могучем Лансе и его веселой жене» – много их было: печатных и рукописных, обожженных огнем и попорченных сыростью; авальдских, двеннских, маскаланских и совсем уж непонятно на каких языках написанных.

Но ведь для того, чтоб копировать значки, буквы и руны, совсем не обязательно уметь их читать.

Тильт и не читал. Как можно точней копировал одну букву и переходил к следующей. Далька следил за ним – ему было велено проверять работу Тильта, выискивать ошибки, высматривать описки.

– Ага, правильно… А тут доводи, доводи хвостик… Второй раз уже не доводишь! Не видишь, что ли?…

Далька считал себя более искусным переписчиком, нежели Тильт, потому за работой друга следил ревностно и все ждал, когда придет время и ему взять в руки перо. Вот уж тогда он покажет настоящее умение! Всем докажет! Может быть, уже завтра. Или на следующей неделе. Ну, через десять-то дней – точно!

Пока же меняться было настрого запрещено. Тильт писал, Далька присматривал…

К обеду работу заканчивали. Тралланы и маскаланцы, заперев кабинет на ключ, уходили, а Тильт и Далька, посетив уборную и отмыв от чернил руки, отправлялись в трапезную.

После обильного обеда позволялось немного подремать. И редко когда молодые писцы проводили это время как-то иначе.

В чувство их приводил скрежет замка. Вернувшиеся тралланы и маскаланцы шли в кабинет, а Тильт и Далька наперегонки мчались в дальнюю комнату, где стояла ванна на золоченых лапах, и, с визгом брызгаясь ледяной водой, смывали остатки сонливости.

Во второй половине дня работалось легче и веселей. Тралланы выглядели подобревшими, насколько это вообще возможно для людоедов, а напыщенные маскаланцы уже не столь строго посматривали на писцов и все чаще выходили из холодного тесного кабинета. Теперь Тильт и Далька успевали поговорить. А чтоб стражи не поняли, о чем перешептываются пленники, они использовали старый, известный всем детям способ:

– Смотри-толь, у-соль трал-толь лана-соль сопля-толь.

– Ага-толь. Дав-соль но-толь висит-соль…

Они посмеивались, но и о работе не забывали. Да и как тут забудешь, если четыре взрослых мужика – два людоеда и два спесивых умника – приставлены для надзора. А вдруг что не так? Что будет в ответ – угрожающий рык, жест, подзатыльник? А какое наказание последует за серьезную оплошность? Ладно, если плевок в лицо и лишение ужина. А ну как высекут розгами или, того хуже, срежут что-нибудь с лица…

Хоть и отвлекались Тильт и Далька на болтовню, но работу делали исправно: Тильт писал, Далька присматривал.

А вечером, когда треугольная стрелка часов заползала на черную половину круглых часов, желтолицый Се-Тан трижды хлопал в ладоши, а брат его Шо-Лан забирал у Тильта перо и закрывал чернильницу-череп.

С этого момента у пленников начиналось личное время. Тратили они его по-разному: убирались в комнатах, читали, играли в митс, в прятки, рылись в знакомых вещах, каждый раз отыскивая что-то не замеченное раньше. Никто им не мешал, не велел успокоиться. Потом они ужинали. Сидели перед камином. Обходили комнаты, гася свечи, оставляя гореть лишь ночники-лампадки. И отправлялись спать.

Засыпали, впрочем, не сразу. Лежали, глядя в потолок, разговаривали.

– Как думаешь, когда закончим?

– Много еще.

– Ну, к лету, я думаю, управимся.

– Хорошо бы к лету.

– Скучаешь?

– Хоть бы одним глазком посмотреть, как там сейчас на улице.

– А чего смотреть? Слякоть, наверное. А может, уже снег выпал.

– Снег… Знаешь, как он скрипит?

– Ну да.

– Он скрипит, будто тонкий крахмал в мешочке. Его давишь – и он тихо так, мягко: скрып, скрып…

– Тьфу! Не дразни!

– А вьюгу видел?

– Ну?

– Ветер снег несет, будто полотнища по земле стелет. Ночью небо бывает черное-черное, а голову опустишь – поземка летит, и чудится, будто тащит она тебя куда-то…

– Ага. Утащит, занесет, только весной оттаешь… А кого на самый север так унесет, того там снежники сожрут.

– Какие такие снежники?!

– Вроде как племя такое. Живут там, в снегах и морозе, а самое у них лакомое блюдо – мерзлая человечина. Тралланы ее жарят да варят, а эти прямо ледышки – хруп, хруп!… И облизываются.

– Придумываешь все! Нет никаких снежников!!!

И летит подушка в голову шутника. И дни летят, словно поземка…

Мало что менялось в заведенном порядке. Несколько раз приходил человек, прозванный Тенью. Почти ничего не говорил. Кажется, ждал чего-то от мастеров. Далька пробовал допытаться, когда же ему можно будет взять в руки перо. Но Тень ничего не ответил, только посмотрел как-то странно да непонятно дернул плечом.

Набравшись духу, Тильт несколько раз писал на черной доске: «Желаю побывать на улице». И каждый раз желание его оказывалось перечеркнутым.

Ближе к концу месяца сменился один из тралланов – из той пары, что сопровождала слугу-маскаланца, накрывающего стол. С виду они все были почти на одно лицо, но поменяли того самого сопливого, над которым украдкой смеялись друзья.